– Раньше… такого не бывало.

– Раньше?

– До тебя. – Он крепче прижимает меня к себе. – Я давно научился владеть собой и своими силами. Мне пришлось это сделать, иначе…

– Разрушились бы города? – не без иронии спрашиваю я.

– Нет, так я бы не сказал. Но честное слово, теперь у меня уже все под контролем. Больше я не причиню тебе вреда. – Его губы скользят по моей щеке, по моей шее.

При первом же прикосновении его губ меня пронизывает жар. Это заставляет меня трепетать. Заставляет желать.

Я снова притягиваю его к себе, прижимаю его губы к своим и позволяю блаженству захватить меня целиком.

Поцелуй длится и длится, пока у нас обоих не пресекается дыхание. И нас охватывает безрассудство.

Я глажу ладонями его руки, плечи, спину, зарываюсь пальцами в волосы Джексона, и он издает тихий стон. И нежно кусает мою нижнюю губу, легко посасывает ее, так что внутри у меня вспыхивает фейерверк, как Четвертого июля.

Я хватаю ртом воздух, и Джексон отстраняется. Я пытаюсь его удержать, пытаюсь снова притянуть его к себе, но он просто гладит мои волосы и шепчет:

– Пойдем.

Он берет меня за руку и тянет в сторону своей спальни.

Я следую за ним – а как же иначе, – но тут вдруг замечаю, что здесь, в его читальном уголке, прежде таком аккуратном, теперь царит полный разгром.

Весь пол усеян книгами – одни из них лежат, другие стоят, третьи косо прислонились к мебели. Диван перевернут, богатый журнальный столик, который мне так нравился, разломан и превращен в щепки.

– Что… что здесь произошло? – выдыхаю я, нагибаясь и подбирая книги, лежащие на моем пути.

Джексон забирает их у меня и, качая головой, бросает на опрокинутый диван.

– Я пообещал тебе, что больше таких землетрясений не будет, – отвечает он. – Но мне нужно какое-то время, чтобы придумать, как взять под контроль все те чувства, которые ты вызываешь во мне.

– Это так ты учишься брать их под контроль? – Я перешагиваю через кучу обломков, похоже, оставшуюся от книжного шкафа, и пытаюсь притвориться перед самой собой, будто я не таю от его слов.

Он выворачивает меня наизнанку своим взглядом, сокрушает меня своим поцелуем. Но это… это заставляет меня думать, что, быть может… быть может, он чувствует ко мне то же, что и я к нему.

Он пожимает плечами: