А затем говорю:

– Расскажи мне, – неожиданно мне кажется, что ему настолько же необходимо услышать от меня эти слова, насколько необходимо рассказать ту историю, которая сейчас жжет его изнутри.

Не понимаю, чего я ожидала – что он расскажет эту свою историю урывками или же одним духом, – но знаю точно, что, когда он наконец начинает говорить, его слова становятся для меня полной неожиданностью.

– Хадсона убил я.

Меня пронзает ужас:

– Хадсона? Твоего…

– Моего брата. Да. – Он проводит рукой по лицу.

Меня обуревают эмоции – шок, который на самом деле являет собой не шок, а нечто иное, – а также ужас, горечь, тревога, жалость, боль. Этот список можно продолжать и продолжать. Но надо всем этим преобладает неверие. Как бы он ни был опасен, я не могу поверить, что Джексон способен намеренно причинить вред кому-то, кто ему небезразличен. Возможно, все остальные – это для него и законная добыча, но не те, кто, по его мнению, находится под его защитой. За последнюю неделю я это уже поняла.

А раз так, надо полагать, что произошло нечто ужасное, по-настоящему ужасное. Каково это – жить, обладая такой силой?

Каково это – жить, зная, что достаточно допустить минутную неосторожность, на миг упустить контроль, и ты все потеряешь?

– Что произошло? – спрашиваю я наконец, видя, что он продолжает молчать.

– Это неважно.

– А я думаю, что важно. Я не могу себе вообразить, что ты намеренно причинил вред своему брату.

Он поворачивается ко мне, и в глазах его я снова вижу ту зияющую пустую черноту, которую ненавижу все больше и больше.

– Тогда у тебя недостаточно живое воображение.

От мрака в его голосе меня пробирает страх.

– Джексон. – Я нежно кладу ладонь на его руку.

– Я не собирался его убивать, Грейс. Но неужели ты в самом деле думаешь, будто намерения имеют хоть какое-то значение, когда человек уже мертв? Я же не в силах вернуть Хадсона к жизни просто потому, что не хотел его убивать.

– Я понимаю это лучше, чем кто-либо. – Меня все еще мучают воспоминания о той ссоре, которая произошла между моими родителями и мной перед самой их смертью.

– В самом деле? – вопрошает Джексон. – Ты понимаешь, каково это – когда ты способен, взмахнув рукой, сделать вот так? – И пару секунд спустя все в комнате, за исключением кровати, на которой мы сидим, поднимается в воздух. – Или вот так? – Все с грохотом падает на пол. Одна из гитар разламывается на куски. Стекло на одной из фотографий разлетается вдребезги.