– Сейчас я тебе помогу, – шепчу я и, оторвав от моей рубашки еще одну полосу ткани, сминаю ее в комок и прижимаю к его ране, чтобы остановить кровь. – Сейчас.

Но разве это помощь? Ведь он может умереть в любой момент. Он потерял столько крови – больше, чем я сама, – но я не знаю, как ему помочь. Если я сейчас оставлю его и пойду за помощью, он за это время может истечь кровью. Если же я останусь тут, никуда не пойду, он все равно может умереть от потери крови, ведь у меня так и не получилось ее остановить.

Я в отчаянии оглядываюсь по сторонам, ища глазами хоть какие-то нетронутые сосуды с кровью из числа тех, которые некоторое время назад стояли вокруг алтаря. Но их уже нет, и содержавшаяся в них кровь исчезла в воронке Джексона или вылилась на пол вокруг нас.

– Что же мне делать? Что делать? Что делать? – бормочу я себе под нос, пытаясь заставить мой охваченный паникой и ослабленный болью мозг работать. Биение сердца Джексона становится все медленнее, дыхание замедляется тоже. У меня остается все меньше времени для того, чтобы попытаться спасти его.

И я делаю то единственное, что могу придумать. Единственное, что я могу предпринять, – раздираю ногтями раны на моем запястье, пока из них опять не начинает обильно течь кровь. После чего прижимаю запястье к его рту и шепчу:

– Пей.

Поначалу реакции нет. Моя кровь капает на его губы, проходят секунды, может быть, даже целая минута, и я уже начинаю терять надежду. Если он не начнет пить, то умрет. Если он не начнет пить, мы оба…

Он, взревев, приходит в себя. Затем его пальцы, словно тиски, сжимают мою руку, зубы вонзаются в вену. И он сосет, сосет и сосет.

Это и похоже, и не похоже на то, что я чувствовала, когда он пил мою кровь прежде. Удовольствие есть, да, но есть и боль, сильная боль, поскольку он с каждым глотком высасывает из меня столько крови, сколько может. И несмотря на боль, меня охватывает облегчение, а зал вокруг нас начинает погружаться в черноту.

Сейчас мне нет нужды сопротивляться, ведь я не одна. Джексон здесь, со мной, и это единственное, что имеет значение. А потому, когда на меня накатывает следующая волна черноты, я ей не противлюсь.

Вместо этого я предаюсь ей – и Джексону, – веря, что все будет хорошо.

Веря, что Джексон сделает так, чтобы так оно и было.

Глава 63 «Еще тот геморрой»

Глава 63

«Еще тот геморрой»

Первое, что я осознаю, придя в себя, это то, что мне тепло. По-настоящему тепло, что почему-то кажется мне странным, хотя я не могу понять почему. Впрочем, я много чего не могу понять, то и дело медленно переходя от сна к бодрствованию и от бодрствования ко сну.