Ничто никогда еще не казалось мне таким прекрасным.
Но вокруг находятся люди, они смотрят на нас – смотрят на меня, – и я не могу допустить, чтобы это продолжалось. А потому я делаю то единственное, чего не хочу делать, то единственное, против чего кричит каждая клеточка моего тела. Я отодвигаюсь от нее, впервые по-настоящему отступаю назад с тех пор, как спустился по этой лестнице, после чего, как мне теперь кажется, прошла целая жизнь.
– Я совсем тебя не понимаю. – Это не те слова, которые я должен произнести, но сказать мне приходится именно их.
– Есть тьма вещей на небе и в аду, Гораций, не снившихся философам твоим, – отвечает она, нарочно повторив переиначенную мною цитату с улыбкой, которая пронзает меня насквозь.
Я мотаю головой в тщетной попытке разогнать наполняющий ее туман.
– Если ты не уедешь отсюда…
– Я не могу уехать, – перебивает меня она. – Мне просто некуда ехать. Мои родители…
– Погибли. Я знаю. – Внутри меня клокочет дикая ярость – за нее, за то, что она выстрадала, и за все то, что я хочу для Грейс сделать, но не могу. – Что ж, ладно. Если ты не намерена уезжать, то тебе надо будет выслушать меня очень-очень внимательно.
Ее глаза растерянно округляются.
– Что ты имеешь в ви…
– Не поднимай головы. Не смотри слишком пристально ни на кого и ни на что. – Я подаюсь вперед, пока мои губы не оказываются у самого ее уха, борюсь с инстинктами, рвущимися наружу с каждым вдохом и каждым выдохом, которые делаем мы оба. И заключаю: – И всегда, всегда будь предельно осторожна.
Прежде чем она успевает ответить, по вестибюлю к нам приближаются Фостер и Мэйси. Она поворачивается к ним, и я делаю то, что должен сделать, делаю то единственное, что могу сделать в этих ни с чем не сообразных обстоятельствах. Я быстро перемещаюсь к лестнице – эта быстрота помогает мне притвориться, будто каждый шаг прочь от нее не ранит меня, как зазубренное разбитое стекло.
Я планирую вернуться в мою комнату, но не дохожу до нее. Вместо этого я останавливаюсь сразу за углом и слушаю ее голос, пока она разговаривает с Фостером. Нет, не слова, а только ее голос, потому что не могу насмотреться и наслушаться вдосталь.
Очень скоро мне придется от этого отказаться.
Очень скоро мне придется держаться от нее как можно дальше. Потому что если для нее было опасно оказаться в роли наживки, то это ничто по сравнению с опасностью, которая будет грозить человеку, являющемуся парой вампира. И не просто какого-то там вампира, а такого, который держит в своих руках судьбу мира.