– Моя Грейс, – поправляет меня Джексон. – Моя суженая, моя пара – и неважно, есть между нами узы сопряжения или нет.

Его слова бьют наотмашь. Последние две недели были для меня сущим адом, а теперь он ведет себя так, будто у него на руках все козыри, хотя это из-за него с Грейс случилась беда. Это хрень, полнейшая хрень, и мне надоело слушать его нытье.

– Твоя пара? А, ну да. Наверное, поэтому ты так хорошо оберегал ее, что теперь между вами даже нет уз сопряжения.

Его руки сжимаются в кулаки.

– Ты настоящий урод, но ты это знаешь, не так ли?

– А ты жалкий младенец, который не может защитить даже самого себя, не говоря уже о ком-то другом.

– Ты в самом деле хочешь меня в этом обвинить? – вопрошает он, будто не веря своим ушам. – Что ж, давай поговорим о том, от кого я пытался защитить Грейс в прошлом семестре. От твоей подружки-убийцы, которая хотела принести ее в жертву, чтобы воскресить тебя.

Меня охватывает чувство вины, потому что он прав. Я этого не хотел, но не смог предотвратить. И вот что получилось. Лия мертва, Грейс лежит в земле, а Джексон…

– Мальчики, посмотрите, – говорит Мэйси, и в ее голосе звучит нечто такое, чего не было в нем прежде.

Мы с Джексоном оборачиваемся и видим, что тело Грейс поглотило один из камней, которые мой брат положил ей на грудь.

– Что это? – спрашивает Джексон, и в голосе его звучит изумление.

– Точно не знаю, – отвечает Мэйси, – но это уже третий камень, который она вобрала в себя за последние две минуты.

– В самом деле? – Я смотрю, как еще один камень начинает дрожать, а затем мало-помалу погружается в ее плоть.

Забыв о нашей ссоре, мы с Джексоном стоим и смотрим, как Грейс медленно вбирает в себя один камешек за другим из тех, что мой брат уложил на нее – сотни обломков гранита погружаются в ее тело, в каждый его дюйм.

Когда ее тело поглощает все до единого куски гранита, мы начинаем ждать… ждать вздоха, какого-нибудь знака того, что она жива. Чего-нибудь такого, что докажет, что моя отчаянная попытка дала плоды.