Проходят несколько пустых мучительных секунд, а затем, когда Джексон начинает ругаться, а я уже готов сдаться, Грейс открывает глаза. Я едва не плачу от облегчения.

– О боже! – Мэйси потрясенно закрывает рот рукой. – Грейс! Грейс, как ты?

Грейс не отвечает, но, когда Джексон подбегает к ней и садится рядом с ее головой, она улыбается ему.

– Ты в порядке? – спрашивает он, и я никогда не слышал такой радости в голосе младшего брата.

– Я… – Ее голос срывается, она кашляет и облизывает губы.

– Вот, пей! – Мэйси роется в своем рюкзаке и, достав бутылку с водой, протягивает ее Джексону.

Он открывает ее, затем помогает Грейс сесть, чтобы она смогла попить.

– Как ты? – спрашиваю я, медленно подойдя к ней с другой стороны и опустившись на корточки.

– Кажется, нормально. – Она опять кашляет, затем замолкает, словно прислушиваясь к себе. – И даже хорошо. Со мной все… в порядке.

На этот раз, сделав глубокий вдох, она уже не кашляет.

– Ты помнишь, что случилось? – спрашивает Мэйси, и на лице ее написаны волнение и радость.

Грейс думает, затем говорит:

– Да, помню.

И у меня вдруг начинают трястись руки, хотя прежде они не тряслись никогда. Я не знаю, что с ними делать, и прячу их в карманы. И жду.

– Я выиграла игру, и Сайрус укусил меня. Вы принесли меня сюда, и… – Она поворачивается ко мне. – Хадсон, спасибо. Огромное спасибо.

Меня охватывает разочарование, но я игнорирую его. Теперь я к нему уже привык, и плюс в том, что у меня хотя бы больше не дрожат руки. Что с того, если она помнит только то, что происходило сегодня, – и больше ничего. Ничего из того, что было раньше. Вероятно, так даже лучше.

– Не благодари меня, – отвечаю я ей, когда она сжимает мое предплечье и улыбается мне такой улыбкой, с какой не смотрела на меня уже давно. Теперь дрожит уже все мое тело, и я не знаю, что с этим делать.

– Это почему?

Мне приходит в голову с полдюжины ответов, но в конечном итоге я так ничего и не говорю.

– Так я и думала. – Она закатывает глаза. – Просто признай, что ты спас меня, Хадсон. Уверяю тебя, это не помешает тебе оставаться все таким же придурком.