Но я не могу этого сделать. Я могу делать только одно – смотреть в его глаза и
Он – единственное, что имеет значение.
– Все хорошо, Грейс, – шепчет он. – Я с тобой.
И это главное. Он действительно со мной. И я начинаю думать, что он всегда был со мной.
Возможно, поэтому я и делаю первый ход. Я придвигаюсь к нему вплотную, чтобы поцеловать его в губы.
Поначалу он не двигается. Он стоит совершенно неподвижно, как будто боится дышать и этим все разрушить. Но я сделана из более грубого теста. И, когда мои губы двигаются, приникнув к его губам, он наконец расслабляется. И издает какой-то гортанный звук.
Потом он поднимает руки и запускает их в мои кудри.
А затем отвечает на мой поцелуй. Боже, как он отвечает на мой поцелуй.
Я ожидаю от него натиска, ожидаю, что напряжение, повисшее между нами в последние несколько месяцев, взорвется, словно сверхновая звезда.
Но вместо этого я обнаруживаю, что его поцелуй подобен песне. Он неторопливый, сладостный, прекрасный, но от этого не менее сокрушительный. Не менее важный.
Его губы нежные, но упругие, его дыхание теплое и сладкое, его руки тверды, но ласковы, когда он прижимает меня к себе. И, когда он проводит языком по моей нижней губе, я таю. Просто таю и открываюсь, как открывается секрет.
Он тоже открывается, открывается как воспоминание, только начинающее пробуждаться. Его язык касается моего, и его вкус подобен волшебству, подобен падающей звезде, когда она вспыхивает в небе.
Я не хочу заканчивать этот поцелуй. Никогда. Не хочу прерывать его, не хочу отпускать этот момент, это чувство. Я хочу остаться здесь с ним навсегда.
Я хочу обнимать его, поглощать его.
Я хочу утешить его и разбить его на тысячу кусков.
И я хочу, чтобы то же самое он проделал со мной. И боюсь, что он уже сделал это или делает прямо сейчас.
Мои руки вцепляются в его рубашку, и мне хочется обнимать его до скончания времен. Но он уже отстраняется, уже гладит меня по волосам и шепчет:
– Тебе хорошо?
Я лишь киваю, потому что, кажется, забыла, что звуки образуют слова.