Королева Теней подходит к хрустальной барной стойке, тянущейся вдоль стены в глубине зала. Впервые я замечаю, что эта стена состоит из фресок с изображением батальных сцен. И хотя мне видно не все, я почти уверена, что сцена, перед которой она стоит, посвящена ее схватке с Хадсоном и мной в конце нашего первого визита в Адари. Разумеется, на этой фреске она одерживала над ним верх – и, если держать в уме первую часть битвы, это не так уж далеко от истины. Жаль только, что она не включила сюда тот момент, когда Хадсон перекинул ее за городскую стену.

Если бы нам пришлось остаться здесь подольше, мне бы, скорее всего, захотелось самой написать эту сцену – просто чтобы посмотреть на ее лицо, когда она это увидит. С другой стороны, попытка напомнить ей о поражении, вероятно, не лучшая идея, если мы хотим убраться отсюда подобру-поздорову.

– Я скрываюсь потому, что попыталась освободить большую часть моего народа из этой тюрьмы и воссоединить моих дочерей, – со злостью говорит она, налив себе бокал вина. Я стараюсь не обращать внимания на то, что это неправда. – Но потерпела неудачу из-за твоего друга, так что не пытайся читать мне мораль.

– Если ты предпочитаешь, чтобы нас отсюда сопроводили твои гвардейцы, то мы не против, – говорит ей Хадсон. – Но без кляпов и без пут.

Она делает глоток, глядя на него поверх края изящного хрустального бокала.

– Или что?

Он со скучающим видом прислоняется плечом к ближайшей стене.

– Или у нас возникнет проблема. – Это звучит как факт, а не как вызов, но Королева Теней все равно грозно прищуривает глаза.

Но прежде чем она успевает сказать что-то еще, боковые двери зала распахиваются.

Мы поворачиваемся и видим молодую женщину, которая неторопливо входит в зал, держа в руках большое ведерко фиолетового попкорна.

Первой мне в голову приходит мысль о том, что она антипод Лореляй абсолютно во всем.

Вторая мысль заключается в том, что она великолепна и в то же время почему-то совершенно непривлекательна.

А третья мысль – это решение ни при каких обстоятельствах не поворачиваться к ней спиной.

Если глаза – это зеркало души, то в душе этой женщины происходит что-то пугающее, наводящее жуть. Глядеть в них – все равно что глядеть в бездну, черную, пустую и несущую гибель.

Она высокого роста, а Лореляй невысока.

В ней ощущается жесткость, а Лореляй мягка и нежна.

В ней чувствуется что-то темное, а Лореляй – это чистый ласковый свет.

Ее кожа имеет цвет лаванды, а глаза – оттенок баклажанов. Волосы у нее длинные, красивого фиалкового оттенка, а у Лореляй они черные. Кажется, к концам их прядей что-то привязано, но я не могу разобрать что именно.