– Что ж, во всяком случае, он сможет допеть свой концерт до конца, – замечает Мэйси и фыркает.

– Он всегда так делает, когда принимает душ, – говорю я. – Поющий вампир. Само собой, в те дни, когда он поет песни The Beatles, отдавая им дань уважения, все становится особенно интересно.

Но мы находимся здесь не затем, чтобы говорить о Хадсоне и его музыкальных предпочтениях.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – напоминаю я Мэйси после нескольких секунд молчания. – Насчет Кэтмира.

– О, Кэтмир откроет свои двери только в следующем семестре, и это самое раннее. – Мэйси улыбается грустной улыбкой. – Он уже почти восстановлен, но вокруг него плетутся всякие политические интриги с участием разных кланов сверхъестественных существ. А мой отец вместо того, чтобы контролировать ситуацию, пытается угодить им всем.

– А это верный путь к катастрофе, – сухо заключаю я. – Если, став королевой горгулий, я чему-то и научилась, то именно этому.

– Вот именно.

– Ну и что твои родители собираются делать? Неужели они хотят просто отправить тебя в еще одну школу? – спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

– Похоже на то.

– Но разве это решит проблему?

– Нет, не решит. Но моим родителям, похоже, плевать. – Она опускает голову, и ее темно-зеленая челка падает ей на лицо и заслоняет от меня ее глаза.

– О, Мэйси, не может быть. Я понимаю, что среди школьных учителей могут попадаться неприятные люди, но ведь дядя Финн может с ними поговорить…

– Он не хочет говорить с ними, Грейс. Он так занят, стараясь сделать мою мать счастливой, что ему насрать, счастлива ли я. А она не желает слушать, что я говорю об этих школах, – ей хочется только наказывать меня за то, что меня снова и снова исключают из них.

Она встает и начинает ходить взад и вперед как раз в тот момент, когда Хадсон начинает петь Should I Stay or Should I Go? [7] группы Clash. Секунду мы смотрим друг на друга, а затем начинаем смеяться. Потому что Хадсон, как всегда, идеально рассчитал время, когда надо запеть эту песню.

Отсмеявшись, Мэйси снова плюхается на кровать и прикрывает глаза тыльной стороной ладони.

– Они не понимают. Это так странно. Моя мать возвращается, и вдруг, ни с того ни с сего, у них появляется желание диктовать мне, как я должна одеваться, куда ходить, с кем дружить и как мне надо вести себя в школе

Она мотает головой с таким видом, будто до сих пор не может в это поверить.

– Я думала, что моя мать бросила меня много лет назад, а мой отец из-за обязанностей директора школы и своих отлучек, когда он якобы искал ее, был со мной почти что безучастен. А теперь они хотят просто сделать вид, будто ничего этого не было, просто продолжить с того места, на котором остановились много лет назад. Но это так не работает. Я больше не ребенок.