Если бы у меня не было Хадсона, который успокаивает меня, когда в три часа ночи меня мучают кошмары, возможно, я вела бы себя точно так же, как она.

– Хочешь об этом поговорить? – спрашиваю я, усевшись на кровать и передвинувшись на середину, чтобы моя кузина смогла лечь сбоку от меня, пока Хадсон сидит с другой стороны. – Или ты хочешь просто посмотреть телевизор?

– Не знаю, – отвечает она, продолжая стоять в середине. – Я правда не хотела вас беспокоить.

– Ты же моя любимая кузина, – говорю я ей. – Какое тут может быть беспокойство?

Она чуть заметно улыбается, качает головой и смотрит в пол.

– Я, пожалуй, приму душ, – объявляет Хадсон, ни к кому не обращаясь.

Я бросаю на него благодарный взгляд, пока он достает из рюкзака чистую одежду. Сейчас шесть часов утра, и он готов запереться в ванной бог весть на сколько, чтобы мы с Мэйси могли поговорить по душам – что ей явно необходимо.

– Ты не обязан это делать. – На лице Мэйси отражается смятение. – Простите. Я пойду.

– Вздор, – отвечает Хадсон, подмигнув. – Я все равно не спал.

Это явная ложь, об этом говорят и его заспанные глаза, и стоящие торчком волосы. Но ни Мэйси, ни я не говорим ему об этом – только не теперь, когда он ведет себя так предупредительно и любезно.

После того как за ним закрывается дверь ванной, несколько секунд ни Мэйси, ни я не двигаемся. И когда становится очевидно, что моя кузина не подойдет ко мне и что оттуда, где она стоит, она больше ничего не скажет, я слезаю с кровати и подхожу к ней сама.

– Эй, – шепчу я, обняв ее в тот самый момент, когда Хадсон начинает во все горло петь песню Rolling Stones Start Me Up [6]. – Что я могу сделать?

Она не отвечает, только мотает головой и цепляется за меня, цепляется крепко, как за спасательный круг. Это разрывает мне сердце, и я продолжаю прижимать ее к себе.

Она не отпускает меня, а я ее. Я просто обнимаю ее, я буду обнимать ее столько, сколько она мне позволит, успокаивающими круговыми движениями потирая ее спину.

В конце концов она отстраняется, и в глазах ее стоят слезы. Она быстро моргает в попытке унять их прежде, чем я их увижу, но уже поздно. Я не могу делать вид, будто их нет и будто она не страдает.

– О, Мэйс, – шепчу я, снова заключив ее в объятия и вместе с ней сев на кровать.

И тут она начинает плакать.

И все это время я продолжаю ее обнимать.

Она плачет долго, и все это время шумит душ. Со своим острым слухом вампира Хадсон слышит все и остается в ванной, распевая одну песню за другой, от Creep группы Radiohead до Rocket Man Элтона Джона. Я чувствую себя виноватой из-за того, что мы зря тратим всю эту воду, но, к счастью, в Адари нет недостатка в пресной воде, который случается в нашем мире.