– Нет, не обязана. – Меня захлестывает возмущение при мысли о том, что над Мэйси так издевались. О том, что какие-то засранцы нападают на нее под трибунами или в других укромных уголках школы. – Я не знала, что ты оказалась в таком положении.

– Я не хотела, чтобы ты об этом знала. Потому что это унизительно.

У меня разрывается сердце от сострадания к ней, и мне ужасно хочется посетить каждую из школ, из которых ее исключили в этом году, и показать там всем, что такое неравные силы.

Но поскольку это не выход, я говорю:

– Нет ничего унизительного в том, что тебя травят и притесняют, Мэйси.

– Это очень унизительно, если пять месяцев назад ты помогала спасать весь мир сверхъестественных существ. А теперь ты даже не можешь прийти на урок по продвинутому созданию порталов без того, чтобы другие ученики не накинулись на тебя толпой и не заперли тебя в одном из порталов.

– Какого черта? Они посмели сделать с тобой такое? – Ну нет, теперь мне хочется не просто преподать им урок, а стереть всю эту школу с лица земли. – А что сказал директор, когда ты выбралась из этого портала?

– Он заявил, что мой ответ, когда я подожгла их вещи, был непропорционален.

– Ты чертовски права, он был непропорционален, – рявкаю я. – На мой взгляд, куда ближе к пропорциональности было бы поджечь их самих. Ведь эти гребаные порталы причиняют боль.

– Да уж, – соглашается она и смеется. Это грустный смех, но она хотя бы больше не плачет.

А вот мне хочется заплакать. Я поверить не могу, что с Мэйси происходило такое, а я ничего об этом не знала. Да, она не рассказывала мне об этом, но все же. Я знала, что что-то идет не так, но не приложила усилий, чтобы выяснить, в чем дело.

Я не хотела выводить ее из равновесия, не хотела, чтобы она решила, будто я ожидаю, что она справится со всеми своими проблемами в ускоренном темпе. Я знаю, каково это – пытаться горевать, когда люди вокруг тебя считают, что ты должна просто жить дальше. И мне не хотелось, чтобы она думала, будто я ожидаю от нее чего-то в этом духе.

Поэтому я на нее не давила. Я пыталась быть деликатной, пыталась уважать ее чувства. И зашла слишком далеко в противоположном направлении, доведя дело до того, что она почувствовала себя брошенной. Я позволила другим сверхъестественным существам мучить ее и даже не подозревала, что это происходит.

Я чувствую себя такой сволочью.

– Поэтому за этот учебный год тебя и исключили из стольких школ? – спрашиваю я. – А не лучше ли просто остаться дома, пока не восстановят Кэтмир?

Она пожимает плечами, и мы обе замолкаем, слушая, как Хадсон заканчивает петь Yellow группы Coldplay и начинает распевать Bad Habits Эда Ширана.