Однако в конце концов слезы Мэйси высыхают, а рыдания сменяются хлюпаньем носом.

– Прости, – повторяет она уже в третий раз с тех пор, как вошла в наш с Хадсоном номер. – Мне очень жаль.

– Тебе не за что извиняться, – говорю я ей. – А вот мне и правда жаль.

– О чем ты?

– Мне жаль, что произошло столько всего, что заставило тебя чувствовать себя так, как теперь, – отвечаю я. – В последние месяцы тебе пришлось столько всего пережить, а я большую часть этого времени провела в Сан-Диего.

Она пожимает плечами.

– Ты же ничего не могла с этим поделать.

– Кроме того, – я убираю волосы, упавшие ей на глаза, – я скучала по тебе, Мэйси.

– А я по тебе. – Она делает долгий судорожный вдох. – Мне так одиноко, Грейс. Так одиноко, что не знаю, что мне делать.

Ее слова пронзают мое сердце, как пуля, и я прижимаю дрожащую руку к животу. К моему горлу подступает желчь, я едва не давлюсь ей, лихорадочно ища слова, которые Мэйси необходимо услышать прямо сейчас.

Но в конечном итоге я понимаю, что могу сказать ей только одно – правду.

– Это моя вина.

Глава 74 Слишком жестоко для школы

Глава 74

Слишком жестоко для школы

Мэйси резко втягивает в себя воздух.

– Это не твоя вина, Грейс.

– О, моя дорогая. – Я снова обнимаю ее и сжимаю так крепко, как только могу. – Я не была рядом с тобой, не оказывала тебе поддержку, которую должна была оказать, не утешала тебя, как должна была утешать.

При этом она сама поддерживала меня и утешала, когда я чувствовала себя потерянной и одинокой, когда оказалась в месте, о котором ничего не знала.

Меня все больше охватывает чувство вины. Я пыталась держать с ней связь с тех пор, как мы с Хадсоном перебрались в Сан-Диего, чтобы учиться в университете. Я писала сообщения почти каждый день, и мы пытались по меньшей мере раз в неделю общаться по видеосвязи.