– Мне казалось, что мы еще к этому не готовы, – говорю я, схватив его руку и отведя ее от дверного молотка, чтобы не дать ему постучать еще. – По-моему, сначала нам нужно составить план.

– Наш план состоит в том, чтобы привлечь внимание Куратора и затем попросить его о помощи, разве не так? – спрашивает Флинт. – О чем тут еще говорить?

Вообще-то поговорить нужно о многом. Но уже поздно, поскольку дверь отворяется. И человек, стоящий за ней, выглядит совсем не так, как я ожидала. Хотя, пожалуй, именно так и должна выглядеть та – ибо это женщина, – кто спроектировала это здание и придумала этот сад.

Она миниатюрна – ее рост ниже моего, – ее черные волосы, доходящие до подбородка, завиты в колечки вокруг на редкость хорошенького личика, и ее смуглая кожа блестит в солнечных лучах.

Ее носовая перегородка и правая бровь украшены пирсингом, и на всех пальцах ее рук – а также на большинстве пальцев ног – красуются кольца. Кроме того, на обоих ее запястьях надето по дюжине тонких золотых браслетов и плетеных фенечек, на ладони и тыльные стороны рук нанесены замысловатые узоры из хны, а из ушей свисают серьги с разноцветными перьями. Она одета в рваные джинсы с прорехами на коленях и винтажную футболку, изготовленную в честь концертного тура группы Joan Jett and the Blackhearts, и все это дополняют очки в золотой оправе.

В ее украшениях и прикиде сочетаются богемный стиль и стиль панк-рок, и выглядит она на редкость классно. К тому же, судя по всему, она нечто большее, чем человек, – радужки ее глаз чернильно-черные, с серебряными крапинками, очень похожими на звезды.

– Входите, – говорит она, распахнув дверь. – Я жду вас со вчерашней ночи. Похоже, добраться сюда вам было сложнее, чем я ожидала.

– Выходит, вам было известно, что мы придем? – вырывается у меня.

Она смеется.

– Разумеется, Грейс. Это вытекает из моей божественной природы. Вам нужно иметь куда больше козырей в рукавах, если вы не хотите, чтобы я заранее знала, что вы придете ко мне.

Я поворачиваюсь к Хадсону и произношу одними губами:

– Еще одно божество?

Он пожимает плечами, но я знаю, что сейчас он думает о том же, о чем и я – как же мы этого не предвидели?

Она проводит нас по огромному вестибюлю, стены которого увешаны оригиналами картин Ротко, Поллока и Хэринга, и мы с Хадсоном смотрим на них, округлив глаза и немного отстав от остальных.

– Было очень интересно наблюдать, как художники писали эти картины, – бросает Куратор через плечо. – Позже вы можете вернуться сюда и рассмотреть их. Но я только что закончила готовить завтрак. Вы наверняка умираете от голода.