Слава богу.

– Тебе давно было пора образумиться, – говорю я ему, чувствуя, как наконец исчезают последние крохотные трещинки на моем сердце. – Хотя я надеюсь, что он заставил тебя немного поумолять его.

Флинт дурашливо улыбается, обняв Джексона за плечи.

– Да уж, – говорит он. – Это было то еще зрелище.

Джексон закатывает глаза, но улыбается при этом такой же широкой улыбкой. До меня доходит, что сейчас я впервые вижу, чтобы Флинт смотрел на Джексона вот так – радостными глазами, а не так, будто он страдает, но пытается это скрыть. Это замечательный взгляд – и замечательная улыбка, – и я надеюсь, что в будущем увижу еще много таких взглядов и улыбок.

Флинт замечает, что я смотрю на него, и шевелит бровями, а затем опять исчезает в танцующей и смеющейся толпе.

– Я рада за тебя, – говорю я Джексону, когда мы остаемся одни. – Хотя вам с Хадсоном пришлось потратить немало времени, чтобы понять, что вы не единственные, кто должен приносить жертвы.

– Может быть, дело было в том, что мы оба знали, что нам надо многое искупить.

– Вы оба очень хорошо с этим справились. – Я обнимаю его снова. – А теперь вам надо просто быть счастливыми.

– Мне нравится, как это звучит. – Он отстраняется от меня, когда кто-то за моей спиной прочищает горло.

– Можно мне кое-что добавить?

– Иди найди свою пару, – шепчу я Джексону и, повернувшись, вижу дядю Финна, стоящего рядом и глядящего на меня глазами моего отца.

– Я горжусь тобой, – говорит он и тоже обнимает меня. – Мы все так гордимся тобой.

– Спасибо, – шепчу я, чувствуя, как срастается еще одна трещина моего разбитого сердца. – За все.

Когда он отходит, его место занимает моя бабушка. Как и всегда, я понятия не имею, что у нее на уме.

– Пойдем со мной, – говорит она, и едва я отхожу вместе с ней, как мы оказываемся не на склоне Динейли, а идем в одиночестве по дощатой дорожке на моем любимом пляже в Сан-Диего, и перед нами стоит несколько шахматных столиков.

– Сядь, – командует Кровопускательница, и я сажусь, потому что даже посреди празднества нам есть что сказать друг другу.

Когда она тянется к шахматной фигуре, я останавливаю ее руку.

– Я хочу кое-что тебе предложить.

Она приподнимает бровь.