— По своей звёздной подруге в чёрном чехле. Я же видела, как ты на неё смотрел и как держал. И чтобы ты там себе не придумывал — это твоё. Люди просто так с такими талантами не рождаются. Если никто не умеет так, как ты, значит, в этом и есть твой смысл. Ты особенный. Ты же любишь музыку, и она тебя любит, разве можно из чувства детского противоречия приносить в жертву такую любовь?

По выражению его лица я поняла, что он и раньше думал об этом. Однако вместо ответа неожиданно сказал:

— Говорят, космос пахнет малиной. Но теперь я буду знать, что он пахнет тобой.

Я спешно принялась обнюхивать себя.

Шутка ли столько ходить и бегать, не имея возможности принять душ. Было стыдно. Но, наверное, получилось глупо, потому что он, передразнивая, тоже стал нюхать меня, чем окончательно засмущал, а потом обнял за плечо и сказал:

— Ты пахнешь космосом. Это круто.

— Можешь ответить на один вопрос? — повисшая неопределенность была выше моих сил. — Я бы могла тебе понравиться? Просто так, в принципе. Если бы у тебя не было Полины, если бы ты был обычный, если бы мне было не шестнадцать? Просто я сама по себе, такая, какая есть. На лицо и вообще, по характеру?

— О…о, — протянул Артём многозначительно и рассмеялся, словно я сморозила глупость. — Да ты, Витя, научилась кокетничать. Это так мило.

Пальцы на плече сжались крепче.

— Ты же сама отказалась, когда я предлагал тебе быть моей девушкой.

— Ты сказал «сегодня».

— Не вижу особой разницы. Я ведь сразу обозначил — достаточно попросить. Мне лично понравилось с тобой целоваться, тебе, судя по всему, тоже.

— Нет, прости, я глупость спросила, — пришлось встать. — Ты говорил, что не знаешь себя. Так вот, я тоже себя совершенно не знаю. Это был просто вопрос. Я могла задать его кому угодно.

Спешно отвернулась. У него получалось подать всё так, словно он делал мне одолжение. Словно готов был сделать одолжение и впредь. В этом не было ничего неожиданного — кто он, а кто я? И всё же осознавать, что просишь любовь — унизительно. Разве можно выдавать любовь по чужой просьбе? Значит, это и не любовь вовсе.

— Куда? — он схватил сзади за свитер и дернул. — Ты могла спросить об этом кого угодно? Тебе всё равно?

Я споткнулась о его ноги и через секунду была у него на коленях.

— Пожалуйста, — сказала я, не зная куда девать руки. — Я не Вика, мне тяжело. Я по-другому это чувствую. У меня голуби бьются. Я в обморок падаю. И тону. А ты специально со мной играешь. Мучаешь.

— Это я мучаю? — с театральным удивлением Артём взял меня за подбородок. — Вот так новости. А разве не ты с первого дня всячески пытаешься меня соблазнить? Сначала в майке с Тедди рассекаешь и пожираешь плотоядными взглядами, а потом хлопаешь своими ясными ангельскими глазками и говоришь: «Конечно, поехали ко мне домой. Я так рада! Будем играть в Скрабл с Максом.»