В полумраке деревня производила гнетущее впечатление. Серо-черные каркасы домов, большая часть которых находилась в воде, были перекошены или вовсе остались без стен. В воздухе стоял отчетливый запах гнилой древесины. Я бы назвала это место деревней утопленников, потому что издалека казалось, будто между домами бродят бледные призрачные души. Но на самом деле, это всего лишь пробивался сквозь тучи лёгкий свет месяца.

Единственный полностью уцелевший дом был таким приземистым, что выглядел детским. Вода до него не дошла, а участок со стороны насыпи огораживал редкий частокол. Неподалеку торчали остатки мелких построек.

Свет в доме не горел, и признаков жизни не наблюдалось.

Уже на крыльце перед тем, как постучать, Артём остановился:

— А ничего так приключение получилось, да?

Блуждающий белый блик на секунду выхватил на его лице мальчишеское ликование.

Всю дорогу сюда он волновался только о том, чтобы Макс с Викой не смогли найти попутную машину, и теперь был уверен, что мы пришли первыми.

Я улыбнулась. В свете всего случившегося, такая простая радость приносила облегчение.

— Ну вот, опять ты так смотришь! — он наставил на меня палец, словно подловил за жульничеством, оперся о перила, и они так пошатнулись, что, не имея возможности схватиться левой рукой, Артём чуть не упал.

Я засмеялась, и в ту же секунду дверь домика отворилась.

На пороге возник высокий грузный мужчина в рыбацких сапогах, тельняшке и с сигаретой в зубах. В полумраке лицо его было серым, а черты неясными.

— Что вам?

— Вы Лодочник? Михаил?

— Ну, допустим, — буркнул он, пристально разглядывая Артёма.

— Можете отвезти нас на тот берег?

— Нет.

— Только одного человека.

— Нет, — он поскрипел придерживаемой дверью.

— Но нам сказали, что вы можете. Пожалуйста. Ему срочно в больницу нужно, — я кивнула на Артёма. — У него плечо сломано.

Артём недоуменно уставился на меня: