У меня сегодня много дел и некогда горевать.

Собираю необходимые документы, делаю пару звонков в похоронные агентства и останавливаюсь на том, которое согласно взять на себя все обустройство богатых достойных похорон. Слух немного режет фраза голоса на том конце связи: «Это же наш престиж и наша репутация, Екатерина Алексеевна, так что все сделаем в лучшем виде».

Всем плевать на того, кто в гробу. Мы живем в мире материальных ценностей, общественного мнения. Гроб должен быть роскошным и богатым, чтобы люди не подумала, будто семья поскупилась на похороны. Цветы нужны свежие, чтобы люди не подумали, что семья поскупилась на достойный последний путь. И застолье тоже нужно отрепетировать, чтобы люди…

На этом «празднике смерти» никому нет дела до покойника.

Скажут «Ну, отмучился…» и то хорошо.

Я нахожу в шкафу отца новый, еще с биркой костюм, запечатанную рубашку и пару новых туфель с почти не потертыми подошвами. Аккуратно складываю все это на спинке кресла в гостиной и поднимаюсь наверх, в комнату, которая когда-то была моей.

Нужно забрать тот желтый чемоданчик.

Первое, что бросается в глаза — распахнутое настежь окно и занавески, которые нехотя вздуваются над ним, словно работающие с перебоями легкие. Адски холодно, но это даже к лучшему. В моей голове хоть немного проясняется.

Чемодан стоит там же, где и всегда, где я оставила его в прошлый раз: рядом с кроватью. Бросаю взгляд на металлические диски кодового замка — не похоже, чтобы кто-то пытался выломать его ножом и украсть мои секреты. Хотя, возможно, там просто тряпки и какие-то сентиментальные мелочи. Очень в духе хорошей Кати, сбегая от мужа, взять с собой рубашку с его запахом и подаренную им же по бестолковому поводу мягкую игрушку.

Я наугад верчу пальцами податливые колесики, которые почему-то издают звуки, похожие на треск счетчика Гейгера, как будто здесь природная аномалия и неестественный радиационный фон.

Семь, три, четыре, один.

Шесть, пять, два, два.

Четыре единицы?

Ох, нет, тогда уж четыре шестерки. Очень пафосно и зловеще, потому что, если бы похожий замок висел на ящике Пандоры, он бы точно открывался только так.

Я едва успеваю докрутить последнюю шестерку, как что-то громко щелкает — и металлические скобки синхронно поднимаются.

Отхожу, потому что чемодан стоял вертикально, и передняя тяжелая крышка с грохотом падает на пол, вываливая наружу внутренности каких-то вещей, книг, любовно сложенную серую рубашку Кирилла, плюшевого енота с забавной кривой улыбкой.

И маленький продолговатый предмет, который, как нарочно, падает прямо к моим ногам.