Так и будем стоять подле закрытой двери квартиры, в которой Люба только что решила мою судьбу?

       — Гриша… Ты спешишь.

       — Лиза, я опоздал…

       Он говорил тихо, чтобы ребенок не слышал. А ребенок болтался на лестнице, что-то там напевая себе под нос — второй этаж, падать некуда. А мне есть куда — и это, увы, обморок, а не мужские объятия.

       — Или поспешил… жениться. Я же не знал, что где-то живешь ты и мы когда-нибудь встретимся.

       Я перебила его. Точно перебила, пусть и шепотом:

       — Ты любил жену. Зачем ты это сейчас отрицаешь?

       — Ничего я не отрицаю, — он прижался к моему лбу своим. — И до сих пор люблю Ульяну… Как друга. Понимаешь, я женился на подруге, но так и не стал для нее чем-то большим. Как и она — для меня. Не знал, что может быть что-то другое с женщиной… С другой женщиной… Лиза, я не хочу об этом… Не сейчас, не сегодня. Просто верь в мои слова, как в них верю я. Пожалуйста… Ты мне нужна, очень нужна… В постели, на кухне, в офисе, черт возьми… Заявление она напишет! По собственному желанию…

       Он отстранился и поднял руку — я дернулась, непроизвольно, решив, что Гриша схватит меня за нос, как недавно Любу. Но он только провел пальцами по моей горящей щеке.

       — Мы напишем заявление. Но другое. Вместе. Я даже Паркер для этого куплю. На сдачу с платья, идет?