— Да, — согласился Колчановский. — Можешь вообще не забирать. Мне не мешают, а тебе могут пригодиться.

Я посмотрела на него и рассмеялась. Упрямый, как стадо баранов! Да нет, мы не говорили о том, чтобы съехаться — это было слишком быстро. В статусе пары мы существовали всего два дня, в статусе настоящей пары. Даже меньше, еще и двух суток не прошло. Но расставаться и вправду не хотелось, успели привыкнуть друг к другу. А неугомонная чета адвокатов, довольная результатом ответных действий на нашу аферу, уже потирала руки:

— Когда приезжать на помолвку?

— Ты слишком торопишься, — чуть смущенно ответила я Шурику.

— Конфеты, букеты, битье посуды — это всё еще не пройденный этап, — поддержал меня Костя.

— Битье посуды уже было, — ради справедливости заметила я. — Вчера в баре.

— Твой новый дружок с легкостью возместит стоимость одного стакана, — отмахнулся шеф. — Не наша посуда, не считается.

— Тогда с сервизами стоит подождать, — произнесла как всегда невозмутимая Элеонора Адольфовна.

— Главное, чтобы без новых потрясений, — высказался Станислав Сергеевич.

— За систер сказать не могу, — усмехнулся Александр, — а за Костика я спокоен. Он изгнал своих демонов.

— У меня был отличный экзорцист, — усмехнулся шеф, и я пожала его ладонь, лежавшую на моем плече.

Это было приятно — сидеть среди них и чувствовать себя собой. Не искать правильных слов, не опасаться допустить оплошность и понимать, что я существую для этих людей, как реальная личность, а не как созданный договором фантом. И тем более было приятно, что не возникло напряжения из-за неприятных минут тревоги, которые я доставили их семейству. И если вечером Шурик, когда мы приехали домой, разговаривал со мной сухо и подчеркнуто вежливо, явно сердясь за мою выходку, то утром он вновь был приветлив. И мои извинения принял со снисходительным:

— Проехали.

От Станислава Сергеевича я ожидала хотя бы одной гневной реплики, но так и не дождалась. Если ему и хотелось что-то сказать, то он сумел подавить этот порыв, и, думается мне, его супруга была тому причиной. Сама Элеонора, улучив момент, когда мы ненадолго остались наедине, произнесла:

— Значит, всё рассказал, — я кивнула, и она продолжила: — И что скажешь обо всей этой истории?

— Что согласна с вами — мне не стоило ее знать раньше, чем он разрешил все оставшиеся вопросы. — Теперь кивнула Элеонора, принимая мои слова. — Мне жаль, что его доверие обернулось против него самого, что ему пришлось пройти через предательство любимой женщины. Но мы все совершаем ошибки, и зачастую выбираем не тех людей. Костя заплатил за свою ошибку сверх меры, но успел прозреть раньше, чем ваша дочь погубила его окончательно. Простите, я отвечаю на ваш вопрос и в отношении Алёны Станиславовны у меня добрых слов нет. Она мне неприятна. И пусть Костя тогда был юн, но ведь примчался из другой страны, чтобы спросить с обидчика ответ за честь своей девушки. Как можно было не оценить всего этого? Я не понимаю и не хочу оправдывать вашу дочь ни ее юностью, ни отсутствием жизненного опыта, ни даже простой человеческой глупостью.