Я опустила взгляд. Да, сейчас мне было стыдно за это ребячество с побегом не только перед Поляковыми. Но в тот момент я уже была измотана своими мыслями и ожиданием. Но хорошо, что не знала всей правды, не знаю, что было бы в таком случае, даже страшно подумать. Надо обязательно извиниться перед всеми, а то я прошла с задранным носом, еще не отойдя от нашей ссоры в баре. Нехорошо…

— А звук-то зачем выключил? — ворчливо спросила я, чтобы избежать ответа на последнюю фразу шефа.

— Да у меня постоянно звук отключен, чтобы не дергали звонками. Разве ты слышала хоть один раз, чтобы мой телефон звонил, пока мы находимся здесь? — я задумалась и отрицательно мотнула головой. Да я даже как-то внимания на это не обращала. Но звонов и вправду не было ни разу с тех пор, как мы прилетели во Францию. Он сам звонит куда-то, а ему нет… потому что звук отключен… — Я периодически проверяю, кто звонил. Если знаю, что это важно, перезваниваю. Если нет, то оставляю без ответа. Мне так удобней. Ты свой телефон вообще отключила. Я бы тоже отключил, если бы мог себе это позволить. — Он приподнял мою голову за подбородок и заглянул в глаза: — Ну, теперь успокоилась?

Чуть помедлив, я кивнула. На душе постепенно воцарялись покой и пошатнувшееся доверие. И даже казалось абсурдным, что я так разъярилась. Все-таки воображение — зло. Насколько же легче жить людям с холодным рассудком, которые могут анализировать то, что лежит на поверхности. Если бы я верила здравому смыслу, а не фантазиям, то не устроила бы остальным дополнительную встряску. Хотя бы тот же телефон. Я ведь несколько раз видела, как зажигается экран, как идет вызов, но не слышно мелодии. Если бы не упустила этот нюанс, не было бы детской выходки с побегом, и некрасивой сцены в баре также. Я не стала бы снова выключать свой гаджет и дождалась, когда он перезвонит, зная, что проверит и увидит. Хвала холодному рассудку, только где его брать, когда исчезает человек, который стал тебе дорог?

Я подняла взгляд на Костю, после обняла его за талию и прижалась щекой к груди, зажмурившись, что есть сил. Мне было стыдно и сладко одновременно, когда я представила, что он чувствовал, не найдя меня дома.

— Ох, — вздохнула я, чувствуя, как защемило в груди.

Костя прижался щекой к моей макушке, и я замолчала. Вдруг стало всё неважно: малозначительные воспоминания, догадки и скрытые опасения, запутанное прошлое и туманное будущее. Мы существовали здесь и сейчас, и вот это было действительно важно — он и я. Накрыв его плечи ладонями, я привстала на цыпочки и потянулась к губам мужчины, так неожиданно превратившегося для меня из начальника в центр мироздания. Он прикрыл глаза, и я поцеловала его, делясь тем, что скопилось у меня в душе. Своей неуверенностью и тоской, щемящей нежностью и готовностью любить.