****

– Я, по-твоему, незрячий и глухой? – заорал Синеус, ворвавшись в покои матери. Несмотря на то, что весь город уже спал, княгиня бодрствовала. В последние дни из ее оконцев свет струился даже по ночам.

– Что такое, мой полевой лютик? – Умила подула на отвар в серебряной чаше и отпила глоток.

– Матушка! – гаркнул Синеус, которого, помимо всего прочего, раздражали подобные ее обращения.

– Ну все, больше не буду, – примирительно улыбнулась Умила. – Почему ты еще не спишь?

– Это твоих рук дело? – Синеус в три шага преодолел расстояние, отделяющее его от матери. – Твоих?!

– О чем ты, не уразумею? – Умила сложила руки в замок и зевнула. – Час поздний. А меня по-стариковски бессонница замучила…

– Все ты понимаешь! – завопил Синеус, нависнув над матерью.

– Прекрати немедля. Я ти не прислуга, чтоб прикрикивать на меня, – Умила поднялась со своего места. Но даже в полный рост она была ниже сына на две головы.

– Ты меня за недоумка принимаешь?! – взревел Синеус.

– Сейчас же возьми себя в руки, – приказала Умила повелительным тоном. – Или выйди вон!

– Я не уйду. Пока ты не объяснишь мне! Этот коротышка ведь твой?! И ты убрала его, как только он стал не нужен! – заорал Синеус. – Зачем ты это сделала? Зачем подослала к Ефанде убийцу?!

– А сам-то не догадываешься? – хмыкнула Умила. – Мне что, и дальше следовало ждать у моря погоды? Ты дотянул до того, что Олег уже собрался уехать от нас!

– Да она чуть не захлебнулась! – Синеус разозлился не на шутку, взглянув на происшествие с Ефандой с нового угла обзора.

– Но ведь не захлебнулась-таки, – Умила довольно прищелкнула языком, а после вернулась на свое место.

– Только благодаря мне! – бросил Синеус сердито.

– А кто еще должен был спасти ее? – Умила вдруг улыбнулась очень довольно, как улыбаются сытые кошки.

– А если бы я не успел? – Синеус пока еще не понял, что погулять мать вызвала его в то утро неспроста.

– Ну если б ты препирался со мной дольше, то, может, и не успел бы…– усмехнулась Умила, поглядывая на Синеуса, меряющего комнату большими шагами. После этого замечания, он приостановился и оглядел ее пристально, начиная постигать суть произошедшего. – Прекрати уже. Все обошлось, хвала богам. Она жива и здорова.

– Может, она и жива. Но не так уж и здорова. Ей до сих пор дурно, – заметил Синеус.