— Вы разрешили ухаживать за собой, — жестко напоминает Холодильник. — Наши мамы прекрасно вписываются в эту историю.

— Мамы? — снова икаю я. — Моя не вписывается.

— Почему? — карие глаза Холодильника темнеют на пару тонов. — Вы скрываете от мамы всех своих мужчин?

— Не всех, — быстро отвечаю я и по нехорошему блеску в мужских глазах понимаю: поторопилась с ответом.

— To есть с кем-то вы ее знакомили? — вопрос звучит с прокурорской интонацией: если бы он прозвучал на незнакомом мне языке, то я бы решила, что у обвиняемого требуют открыть место, где он спрятал труп.

— Мама знает Гену и… — начинаю оправдываться я, одновременно разозлившись.

— Так! — Холодильник резко встает и отходит к витринному окну. — Один из пятерых — это Геннадий Иванович Муравьев?

— Вы знали это раньше! — встаю напротив. — Это не новость для вас!

— Естественно! — презрительно отвечает Хозяин. — Не новость. Он вертится вокруг вас в моем агентстве.

— И вы не можете сказать, что я его поощряю! — заявляю я. — Нельзя реально верить, что я могу его выбрать.

— Кто остальные четверо? — допрашивает меня Холодильник.

— Не собираюсь рассказывать! — фыркаю я. — Это было раньше, и вас никак не касается.

Через секунду оказываюсь в объятиях.

— Вы забылись, — негромко говорит он моей макушке. — Меня касается все, что касается вас. Я это вам уже говорил.

— Вы ревнуете к тому, чего нет, — отвечаю я его воротнику. — Это не мои бывшие. Это мужчины, решившие, что я должна стать их женой.

— Их слишком много, — возражает макушке воротник.

— Вам должно быть приятно, что я нравлюсь и другим, — огрызается макушка.

— Ни черта подобного! — рычит воротник. — Но… я прошу прощения, Нина! Я опять все порчу… Я не хотел…

— Врете! — ворчит макушка. — Хотели!

— Вру! — послушно соглашается воротник и шепчет. — Хотел!