Уильям даже побледнел, не желая говорить об этом. Тем более сейчас.

— Лидия… — и снова его голос сорвался, выдав всё отчаяние и сокрушительное чувство вины, которое он испытывал всякий раз, когда вспоминал отца.

— Отец пытался уберечь тебя, а потом… — Она осторожно коснулась его подбородка и заставила посмотреть на себя. — Он всегда винил себя за то, что разбил тебе сердце, и не знал, как искупить свою вину.

Уильям уставился на Лидию так, будто видел ее впервые.

— Он… Что?

Лидия с болью покачала головой.

— Он желал тебе только счастья. Ты был и оставался его первенцем. Он всегда гордился тобой. И жалел только о том, что не смог дать тебе того счастья, которое ты заслуживал.

Уильям не мог дышать, боясь, что сердце его сейчас лопнет в груди.

— Ты не понимаешь. Я же… Я же проклял его за то, что он сделал. И он…

Лидия потрясенно замерла.

— Господи, Уилл, ты что, решил, что он умер из-за тебя? — Она изумленно округлила глаза. — Ты хоть помнишь, что в тот год сильнейшая простуда подкосила нас всех? Мог умереть любой из нас, и все дело не в том, что кто-то кому-то что-то пожелал в сердцах. Никто из нас не проживет дольше, чем нам отмерено. А отец… Он всегда любил тебя. Гордился тобой. И винил себя за то, что ты перестал надеяться и верить в любовь. Он корил себя за то, что из-за него ты стал разрушать свою жизнь. Но никогда не переставал любить тебя. И хоть в последний день тебя не было с нами, он произнес твое имя перед тем, как закрыть глаза. Попросил сказать тебе, как ему жаль всё то, что он сделал тебе. Уилл, он любил тебя до последнего вздоха.

Уильям сидел, оцепенев, поэтому не заметил, как Лидия быстро поцеловала его в небольшой нетронутый синяками участок на его щеке, затем подошла к Шарлотте, которая всё это время стояла рядом с кроватью, встревожено наблюдая за братом и сестрой, и так же порывисто обняла ее.

— Спасибо, — шепнула Лидия. — Спасибо, что спасла его. Что собираешься спасать его до конца жизни.

Шарлотта сглотнула и с трудом отстранилась от Лидии.

— Не нужно благодарить меня за это.

Улыбнувшись в последний раз, Лидия покинула комнату, тихо прикрыв дверь.

Уильям не заметил, как к нему подошла Шарлотта, коснулась своими мягкими пальцами его волос и незаметно сжала его дрожащую руку.

— Уильям… — прошептала она мягко.

Уильям задрожал, а потом ощутил такую острую боль, что едва не задохнулся. Боже правый, оказывается, отец… любил его! Уильям закрыл глаза. Оказывается, боль может быть не только плохим советчиком, но и врагом. Боль затуманила ему сознание настолько, что он предпочел поругаться с отцом. Горячая пора молодости сыграла с ним злую шутку, и хоть тогда отец сыграл во всем роковую роль, Уильям мог бы быть… менее жестоким и более рассудительным…