— Нет уж, хватит. Ты просила разрулить ситуацию, и я разрулила. О большем речи не было. Алька, не могу я сейчас писать! Я и эти-то куцые два абзаца выдавила из себя с таким трудом, что теперь на ноут даже смотреть не могу. Мне несказанно повезло с читателями, всё-таки отзывчивые они у меня. Пусть помолятся со мной за Женьку, я слышала коллективная мысль творит чудеса, но большего мне не надо. Денег нам и так хватает, вроде бы. Да и какие деньги, Аль? «Здоровье не купишь». Слышала такую поговорку? Так что забирай ноутбук и больше не привози — всё равно я им тут пользоваться не собираюсь.

— Катюш, ну что ты так сразу? — Алина присела рядом и расстроенно вздохнула: — Может передумаешь? Он же тебе не мешает? Вдруг скучно станет? Ну сколько можно тут сидеть и пялиться в одну точку?!

— Я не пялюсь. Ты просто не понимаешь. И я не могу объяснить. Просто поверь, Алина: чтобы Женя выжил, я должна быть здесь. Не знаю, откуда я это знаю, просто знаю. И ноутбук мне тут не поможет. Наоборот, он мешает. Прошу тебя, забери его, — тихо, но очень внятно произнесла Журавлёва, в упор разглядывая напряжённо замершую подругу.

— Хорошо. — Сдалась Ковалевская. — Заберу. Но ты пообещаешь мне, что если через неделю ничего не изменится, то поедешь домой. Хотя бы ненадолго. Кать, так нельзя. Ты так совсем себя угробишь! Ты думаешь, Женя этого хотел бы? Да он первый на тебя наорёт, если узнает, что ты решила поселиться на этой скамейке. Давай уже, приходи в себя. — Алина встала, подхватила ноут, а потом строго взглянула на приунывшую писательницу: — В общем, предупреждаю: я терплю твоё помешательство ещё неделю. Потом просто приеду, посажу в машину и увезу насильно. Поняла?

Журавлёва молча кивнула и отвернулась, прекрасно понимая, что решительная Ковалевская слов на ветер не бросает, угрозу свою так или иначе выполнит, и так просто отвязаться от неё не получится.

Снова потянулись бесконечные больничные будни. Катерина продолжала молиться и делала это ещё усерднее, понимая, как мало у неё осталось времени, а у Жени — шансов на возвращение.

К счастью, неделю ждать не пришлось: уже на следующий день после памятного разговора, Катя заметила необычную активность среди медсестёр и почувствовала необъяснимое волнение. А после к ней подошёл улыбающийся Пётр Андреевич и сообщил, что пациент, наконец, очнулся! Журавлёва вскочила со скамейки и умоляюще сложила ладошки перед грудью, безмолвно упрашивая врача сделать ей большое одолжение.

— Ладно, — сдался он. — У тебя пять минут. Но после, выметайся из больницы, и чтобы духу твоего здесь до завтра не было!