Это был удар ниже пояса.

Видя, что его слова бьют в самое сердце, парень решил закрепить успех.

– Я сразу тебя раскусил. Алчная, беспощадная… – он секунду колебался, чего бы ещё такого добавить, но арсенал оказался невелик, а повторяться не хотелось, – …коза!

Я стиснула зубы, нацепляя на себя привычную маску презрения. Планировала медленным движением положить документы на кровать и молча покинуть «поле боя», показывая тем самым, что отвечать на такую грубость – отныне ниже моего достоинства.

Но в самый последний момент сорвалась. Как обычно.

Листы с невероятной яростью полетели на простыни, выскальзывая из папки и разлетаясь в воздухе, словно пёрышки. Я зло запустила руку в карман, нащупала там уже давным-давно рассыпавшийся репейник. Собрала в ладонь маленькие иголочки, и в одно мгновение кинула их Эстану в лицо, будто залепила нехилую пощёчину.

– У меня всегда был тот, кем я дорожила!

Пока парень отплёвывался, я быстро покинула комнату, вылетела в коридор, споткнулась о чужую обувь и едва не поцеловала носом дверь.

– Майки! – услышала позади очень громкое, нервное восклицание. – Майки, стой! Нет, стой! Не уходи!

Я различала каждое слово. Именно поэтому мне доставило неимоверное удовольствие мстительно закрыть за собой дверь с оглушительным щелчком.

Пряча в карманы дрожащие руки, я побежала к выходу на улицу, а оттуда – в центр города.

Хоть я и стерва, но сдаваться было не в моих правилах.

***

Клянусь, если бы у меня был выбор, что терпеть в первую очередь: физическую боль или моральную, я бы выбрала физическую. Там хотя бы болит какая-то одна часть тела, которую ранили. Меня же буквально разрывало изнутри.

Именно поэтому я терпеть не могу все эти чувства, переживания. Это больно! Больно каждый раз чувствовать это!

Мимо проносились экипажи, люди что-то спешно кричали друг другу на ходу, одни из них смеялись и чему-то радовались (тому, что не работают?), а другие шли молча, но угрюмо. Я, например.

– Матильда? – услышала в толпе негромкое, но чёткое восклицание.