Они заставляют меня выглядеть так, будто я проблема в городке, так что они все могут уехать в закат и посещать свои колледжи без каких-либо проблем.
Я быстро одеваюсь и шаркаю вниз по лестнице. Хоть я и хотела бы остаться в своей комнате, мне нужно знать, что происходит. Я не могу допустить, чтобы этим ублюдкам сошло с рук что-то еще.
На кухне полный хаос, какой я видела за последние дни. Мама говорит по телефону, а папа разговаривает с бабушкой и дедушкой. Я даже не слышала, как они вошли, когда одевалась.
Когда я переступаю порог, все оборачиваются и смотрят на меня. Почему я чувствую себя чужой — совершенно нежеланной в собственном доме?
Я направляюсь прямо к кофейнику и наливаю себе чашку. Обычно мама что-то говорит о моем потреблении кофеина, но, очевидно, не сегодня.
Она вешает трубку с кем бы то ни было, скорее всего с шерифом Келлером, прежде чем устало вздохнуть и потереть виски.
— Я только что говорила по телефону с шерифом Келлером, а потом с Джаредом из компании. Он решил помочь нам. Мы можем бороться с иском. У них нет доказательств, что ты написала любое из этих граффити. Все, что нам нужно, это надежное алиби. Итак, Мак, пока Джаред не пришел, где ты была прошлой ночью?
На моем лице появляется мрачное, разочарованное выражение.
— Вчера ночью я была дома. Я никуда не ходила.
— Черт, Мак...
— Хватит, Майкл, — ворчит дедушка. — Она сказала тебе, где была. Вместо того чтобы тратить свою энергию на то, чтобы злиться на нее и не верить ей, почему бы вам на самом деле не попытаться разобраться в этом и помочь своей дочери?
Папа молча тушится. Я благодарно смотрю на дедушку и жду, когда Джаред приедет с хорошими новостями.
Я слушаю шум воды в ванной комнате База и ерзаю на кровати, мой взгляд постоянно перемещается к его телефону, который лежит на тумбочке у закрытой двери. Мое сердце бешено колотится.