Остатки той, кто встала в истоках рода и величия, кто нашла способ соединить небесное и земное. Кто…

— Не весь. Говорил, что больно разрушен был. В нем сама суть, в костях. В них сила держится.

Скрипнула, приотворяясь дверь, впустила каплю солнечного света, которая, впрочем, истаяла.

— Принес? — хмуро осведомилась женщина.

— Да, матушка…

— После я твои кости приберу, — сказала она, глядя на Демьяна. — И ее вон… молодые, много получится. На сотню бомб хватит…

— В этом дело, да? Пока вы изучали наследство, пока ставили эксперименты, кости и закончились, — Вещерский сделал шаг к Марье, которая молча протянула ему цепочку с крестом, а он принял. И пальцы поцеловал. А она нахмурилась, заметив веревку, что стягивала запястья Вещерского. Он же лишь плечами пожал, мол, ничего страшного, просто… вышло так. — Обычную силу найти просто. Да в любой аптекарской лавке можно найти с дюжину амулетов заряженных. Но вот мертвая… чтобы ее поднять, некромант нужен. А некромантов среди вас не было.

— Пока не было, — она бросила косой взгляд на Ладислава, который казался равнодушным. — Авось, и появится…

Давно, в годы молодые, Демьяну нестерпимо хотелось совершить подвиг. Сперва желание было исключительно детским, и в мечтах ему даже представлялся этот самый подвиг, всякий раз иной, но, несомненно, героический. И порой он, совершив его, погибал на руках у сестры и матери, но оставался навек в людской памяти. Позже, с возрастом, мечты о подвиге поутихли, спрятались, появляясь лишь изредка этакими робкими чаяниями… потом уже он вовсе понял, что на самом деле ничего-то героического в подвигах нет, что стоят за ними кровь и боль.

Смерть.

Часто чужая, как тех мальчишек, которых у него не получилось сберечь.

И теперь думалось вовсе не о подвиге даже, а о том, что Господь и вправду существует, если свел Демьяна с этой вот некрасивой женщиной, которая слишком безумна, чтобы отдавать себе отчет в этом вот безумии.

Аполлон, двигаясь бочком, стараясь не сводить взгляда с матушки и заодно с Вещерского, и с Демьяна, словно чуявши, что путы на руках их опасно истончились, подобрался, застыл, согнувшись угодливо. В руках он держал мешок, вида обыкновенного, каких в любой бакалейной лавке дюжина сыщется, а то и две.

— Нюся…

— Вот только не надо, — Нюся дернула плечиком. — Я на такое не соглашалась… и вообще…

— Нюся!

— Туда от сыпь, — Нюся указала пальчиком на опустевший короб. Аполлон втянул голову в плечи. Ему явно не хотелось приближаться к ящику и людям, возле него стоящим.

— Дай сюда, — Демьян протянул руки.