Женщина замерла, раздумывая, а Дар непонимающе уставился на Орма. Но островитянин не произносил ни слова, выражая Хельге почтение. Да продолжал покорно ждать ответа от хозяйки жилища. Словно бы говорил: я сделал все, что мог. Слово за нею.

А та изучающе глядела на степняка:

- Муж не любит лесного назвища, - вдруг произнесла она. - Не откликается на него. И Лесов уж не помнит. Здесь он Гест. Стало быть, Гость.

И женщина махнула рукой, уводя из избы Дара снова в глухой лес.

Деревья разом сгустились кругом них, а потом внезапно расступились, открыв глазам широкую поляну, на которой - резная ладья и вытесанные бревна, а еще...

Мужчина, что стоял к Дару спиной, был светловолос. Широкоплеч. С буграми мышц, что извивались подобно змеям на спине мощной. А вот кожа вся рубцами покрыта. Косыми, спешащими друг к другу. Сталкивающимися, ребристыми. И, знать, до мясистой алой ткани битым был...

Островитянин, почуяв чужаков, выпрямился. И волосы его, наподобие хельгиным, закрыли собою грубые шрамы десятком кос, что были связаны на макушке узлом диковинным. Перья птичьи разлетелись по спине, как и другие ценности, все больше костные. Каждый - символом, как понял Дар.

Тесак в руке замер, уронив на стылую землю последнюю тонкую стружку. И ту мгновенно подхватил ветер, что унес ее с собою, вглубь острова. А и верно: земля эта не любит делиться своим.

Островитянин обернулся, сощурив глаза. Пригляделся. И в чертах его Дар попытался увидеть Здебора. Похож? Степняк растерялся.

Тот, кого он помнил, был вдвое меньше. Худой, гнущийся под тяжестью тулупа широкого, с чужого плеча подаренного, да от голода, что скручивал живот детский. А вот глаза у брата были большими, с пол-лица. Но и это, верно, от жизни бедолажной. Островитянин же...

Лоб его высок и светел. И волосы, что собраны наверх, лишь подчеркивают ширину лица. А оно массивно. Скулы вразлет, лепные. И челюсть широкая, покрытая бородой густой. А глаза вот такие же, как и у того, мальцом запомнившегося. Серые...

Одежда на Гесте ладная, кожаная. Наподобие той, в которую одета его Хельга. Тонкая и прочная. И, стало быть, она защищает что от ветра морского, что от холода сизого. А может, и не она одна, потому как на острове этом и ворожба прижилась прочно - Дар чувствовал это нутром.

Хельга сделала первый шаг в сторону мужа. Ласково положила обе руки ему на плечи и нежно коснулась губами губ. Указала рукой на Дара. Произнесла что-то тихо. И островитянин насторожился. Выпрямился что дерево-игла, разогнулся. И недоверчиво спросил:

- Роговлад?

***