Стучал Свят в калитку, железом расшитую, с треть оборота часу. Слабо и настойчивее. И снова слабо.

А уж как послышались шаги - песню завел.

Ох, и не любил сын старосты песен. И голос у него был хорош, и сам он статен - девкам вот нравился - а петь не любил.

Да и песня бы та хорошей оказалась, а тут...

Жива, жива - матушка...

Свят крутанулся вокруг правой ноги, хлопнув в ладоши, и чуть на свалился на камень моста. Ругнулся смачно про себя, худоумным дурня обозвав, да рванул на груди тулуп:

Жива, жива - Ладушка...

Голос его журчал подобно Речке Бурноводной, что в Степь воды скорые несет, - мощный, звучный. И он чуть подохолонился. Смягчив напевы:

Ты беги, беги рекою быстрою...

Уже лучше, уже мягче. И совсем жалобно:

Жива, жива - матушка.