- Пустите Ерошку-юродивого, у меня к самому Князю сказ есть.
Стражи загоготали:
- К Князю ему. Уж не к Туру ли Каменному?
Святослав снова про себя ругнулся - дурная привычка у него выходила, ругаться про себя. Да только и по-другому не получалось.
- К Туру, аль к кому другому - мне и не ведомо, - снова щурил глаз он, подскакивая то на одной, то на другой ноге, отчего сам себе стал напоминать клопа, в трактире пойманного. - К Князю, говорю, юродивого Ерошку ведите. Про Мор стану сказывать. А не сведете - прокляну!
И до того вид лихой сделал, что чуть сам не прыснул со смеху. Уж ежели и Мор не поможет...
Позади него, на дороге, что вела к мосту широкому, появился обоз с клетью железной. И в обозе том Святослав увидал Заринку с Крайей. Часу не оставалось. А, значит, коль не случится сейчас его задумка, то все пропало.
- Пусти, говорю, в город! - Вскричал Святослав голосом диким. - А не то... вон, тому барину, что обоз ведет, и расскажу про ваше лиходейство. А там и поглядим!
Свят не надеялся, что это сильно поможет. Да только упоминание барина вызвало на лицах стражи не просто страх - панику. Засуетились, головы почесывая. И один другому говорит:
- Пусти его, Михайло, этого придурочного. Вреда он не учинит. А вот Барин...
И калитка отворилась, позволяя Святу войти внутрь.
- Только ты это, не начуди здесь, - крикнули ему в спину. А он уж и пропал за стеной каменной, укрывшись в сумерках глухих.
Город был пуст. Тих, словно бы человек, богами старыми обделенный. В окнах изб, что стояли на околице - ни огонька. И даже те оборванцы, что просили милостыню, словно бы поутихли, затаившись.
Свят поежился.
Прикорнул к стене, что делала в сторону от входа небольшой изгиб. Да замолк, прислушавшись.
Спустя пол-оборота годины ворота отперли. Голоса, что долетали до него, были уж не теми, что раньше: в них все чаще проскальзывало раболепие. Никакого бахвальства, никакой брани. Почтение.