Наконец они остановились около невзрачной двери.

— Сюда, — указала девушка, но Эрен недоверчиво качнул головой.

Неужели обманула или это какая-то ловушка?

— Душевые же должны быть в другом конце крыла, — сказал он с сомнением.

— Те для пациентов. Слишком рискованно вести тебя туда. Эти для персонала.

Она первой шагнула внутрь и зажгла свет. Действительно, душевые. Когда Эрен оказался внутри, Фрита тут же затворила дверь на защелку, а затем крутанула вентиль ближайшего душа. Шум воды на секунду оглушил: после больничных коридоров, наполненных лишь стонами и причитаниями, тугие струи воды показались Эрену самим воплощением жизни.

Фрита тем временем подошла почти вплотную и в упор посмотрела на молодого человека:

— Ты никому не должен говорить, что я привела тебя сюда, — сказала она, чуть повысив голос, чтобы он услышал ее сквозь шум. — Вообще никому не должен рассказывать, что видел меня сегодня.

Наконец-то. Эрен ждал именно этих слов. Ведь ради них Фрита и согласилась выполнить его просьбу: ей нужно было заткнуть рот случайному свидетелю, вот почему она позволила ему нарушить распорядок и правила госпиталя. Пусть так, зато он сможет наконец помыться.

— Не расскажу, — кивнул он ей и опустился на лавку, прислонив костыль к стене.

Что бы она там ни замышляла, Эрена это не касалось. Люди из Либерио все равно уже обречены… Нет! Ни к чему сейчас об этом думать!

Он принялся расстегивать пуговицы рубашки, но на середине остановился и вопросительно уставился на Фриту:

— Я же сказал, что сам справлюсь. Мне не нужно помогать.

Дело было не в том, что он вообще-то не привык раздеваться перед девушками… Во всяком случае, Микасе и Саше всегда хватало такта не залетать в мужские спальни и раздевалки без стука, а молодым людям, в свою очередь, не врываться в женские комнаты с ноги и без предупреждения… Просто физическая форма Эрена Йегера могла бы вызвать у медсестры ненужные вопросы или подозрения. Эрен и в одежде выделялся армейской выправкой на фоне худых от неполноценного питания, затравленных с самого рождения и смирившихся со своей судьбой элдийцев из гетто, что вели образ жизни скота в загоне… Даже их взгляд вызывал в нем раздражение — большинство глаз, в которые довелось заглянуть, казались Эрену лишенными воли к жизни. Они не жили — просто существовали… и боялись… не мифических демонов, не титанов… Они боялись таких же людей. Марлийцев, что держали их за пятиметровыми стенами и распоряжались судьбами и жизнями. Когда твоя жизнь принадлежит другому — перестаешь быть свободным человеком, теряешь свою индивидуальность и однажды просыпаешься рабом. Вся система пропаганды военной диктатуры Марли была ориентирована на «воспитание» рабской силы. Более того, кропотливо взращивала в каждом элдийце чувство вины за грехи предков и культивировала идею их искупления в страданиях и ненависти к демонам с острова. Идеальные и послушные, жители гетто не помышляли ни о чем, кроме милости хозяев, которым не жалко было пускать тех в расход на передовой в военных операциях или превращать в безмозглых гигантов за малейшую провинность.