Глаза предательски слипались. Вестибулярный аппарат сошел с ума, голова кружилась и стены бежали в безумном хороводе. Молодой человек смутно помнил, как с помощью девушки добрался до своей кровати, как изо всех сил пытался не закрывать глаза. Она что-то бормотала и, кажется, положила ему компресс с холодной водой на лоб…

Соул твердил про себя только одно слово — «нельзя».

Ни за что нельзя было смыкать веки, пока он не увидит Маку, пока не скажет ей про Джоан и Спирита. И про Чованга.

Нельзя было вот так разлеживаться на кровати с хлопочущей рядом Са Чен.

Ни за что нельзя было спать…

========== Глава 44. По ту сторону двери ==========

Город Лхаса, суббота, 10:24 p.m.

Мака закрыла глаза и ткнулась лбом в мятно-зеленую стену у двери, за которой чувствовала дыхание души Соула. Стиснула в пальцах забытый им пиджак и глубоко вздохнула, пытаясь отогнать навязчивые воспоминания. И пусть крашеная стена коридора общежития не была похожа на обои съемной квартиры в городе Смерти; дверь ни цветом, ни фактурой не походила на дверь в спальню ее напарника, а холодный свет ламп разгонял мрак — это ничего не значило. Как и два с половиной года назад Мака Албарн стояла около двери в комнату Соула Итера и никак не могла решиться войти внутрь.

Вот бы знать, сколько мучительных минут она тогда провела в темноте и тишине спящего дома, если сложить все поздние вечера, когда повелительница медлила, вот так же прижавшись лбом к стене у комнаты своего оружия. Трусиха. Потому что так ни разу и не смогла найти в себе храбрости переступить порог, чтобы просто молча лечь рядом, прижаться и обнять. Без слов дать понять своему напарнику: что бы ни происходило между ними днем, как бы больно и провально ни было на тренировках — она ни о чем не жалеет, они по-прежнему вместе и смогут найти решение. Она верит в Соула, верит Соулу и полностью его поддерживает. Ведь поддержка — единственное, в чем они оба тогда нуждались больше всего остального. И хотя Соул никогда не запирал дверь в спальню на защелку так же, как и она, но в те дни их агонии каждый вечер оставлял узкий зазор. Он ждал. Каждый вечер в течение трех месяцев давал Маке знать, что хочет от нее первого шага. Не торопит, ждет, когда она окончательно сможет разобраться в себе и понять — по-прежнему ли готова быть к Соулу ближе, нежели просто друг и повелительница после их фиаско с резонансом душ.

Папа считал трусом Соула Итера, но Мака знала — это она трусиха. Это она и только она своим бездействием, своей незрелостью, неготовностью к ответственности отношений вынудила Соула уехать. Своей чертовой скромностью, воспитанием… пассивностью в конце концов обязана тем, что осталась в итоге одна. Потому что, черт возьми, Соул тогда сделал все, чтобы добиться ее, а она не сделала ничего, чтобы дать ему понять, насколько он для нее важен… Даже «люблю» вслух ему ни разу не сказала…