Я на мгновение воспротивилась ему, но он послал жёсткий импульс света.

Я также ощутила в этом подтекст, напоминание, что я дала ему разрешение, сказала ему, что он может это сделать. Осознав, что он прав, я постаралась расслабиться, позволить этому случиться.

Через несколько секунд я ощутила, что он стискивает меня сильнее, и светом, и руками.

Затем я почувствовала, как он проверяет этот контроль над моим светом, пока я лежала там, тяжело дыша.

В его разуме пронеслось то, как я противилась ему в прошлом — своим светом, даже своим телом. Удовлетворившись полным контролем над моим светом, он начал снимать полотенце с моего тела.

По мне пронёсся страх, но его пальцы лишь сильнее сжали мои волосы.

— Ревик… — начала я. — Нет… нет. Пожалуйста…

— Не двигайся, — грубовато сказал он.

— Ревик… пожалуйста…

— Элли. Доверься мне. Пожалуйста. Доверься мне.

Боль заструилась по его свету, ухудшаясь до такой степени, что я закрыла глаза.

Я поймала себя на мысли, что он собирается трахнуть меня, что это какая-то его фантазия об изнасиловании. Но как только я подумала об этом, я ощутила, что злость в его свете усиливается вместе с болью, которая едва не ослепила меня, когда я почувствовала, что за ней скрывается.

Теперь я была обнажённой и лежала на его коленях поверх полотенца, по-прежнему обмотанного вокруг его бёдер.

Я чувствовала, что у него эрекция, но большая часть его света всё ещё вплеталась в мой, сосредоточившись на удержании меня в неподвижном положении, и эмоции, которые я там ощущала, не сводились к сексу.

Я чувствовала в нём боль, но она всё меньше и меньше походила на сексуальную боль.

— Я устала, — сказала я ему. — Ревик. Бл*дь, я реально очень устала. Я не спала…

— Я знаю, — сказал он.

Его пальцы и ладони массировали мои мышцы, мою кожу. Я ощущала в нём страх, возможно, угрызения совести, или же нервозность, угрызения совести и страх в одном флаконе. Он ласково гладил меня по волосам, своим светом посылая в меня тепло. Теперь я ощущала в нём тошнотворную усталость, больше похожую на измождение и настолько ярко выраженную, что это просочилось в его голос.

— Я знаю, что ты устала, жена, — мягко произнёс Ревик. — Я знаю. Но именно поэтому это не может подождать. Я хочу сделать это, пока ты устала. Я хочу сделать это, когда ты слишком устала, чтобы бороться со мной, Элли. Когда мы оба слишком устали, чтобы противиться друг другу.

Я толком не понимала его слова.