Хейли подняла руку на уровень глаз, разжала пальцы, железка стремительно упала и звонко стукнулась о пол.

— Упс, — выронила Хейли, развернулась и вышла вон.

Хлопнула дверь. В доме остался только запах гари и шум вытяжки.

Эффектно.

Майрон бросил безразличный взгляд на отскочивший к порогу ключ, развернулся на пятках и не спеша вернулся в кухню. Пару лет назад, он купил бутылку Чивас Ригал двадцатилетней выдержки, но так и не открыл. Время пришло? Очевидно, да. Рон открыл холодильник, взялся за холодное горлышко бутылки и вытянул наружу. Аккуратно прикрыл дверцу. Быстрый взгляд нашел чистую чашку на рабочей поверхности. Майрон отвинтил крышку, янтарь плеснулся на дно. Залпом опрокинув в себя виски, он вернул чашку на столешницу и упёрся в неё ладонями.

Голова тяжело свесилась вниз, мокрые волосы упали на лицо. Рон вздохнул. Качнулся вперед и ткнулся лбом в навесной шкаф. Глаза закрылись как-то сами собой.

Вытяжка продолжала шуметь, но запах гари не становился слабее. Он успел надежно забиться в нос и лёгкие. Стать горьким комом в горле.

Как на пепелище.

ГЛАВА 27

ГЛАВА 27

Красно-кирпичные таунхаусы тянулись вдоль Паркинсон-стрит как глухая стена, и в надвигающейся темноте казались бурыми. Напротив домов прогромыхал поезд, медленно остановился на Милл-Хилл, и вскоре двинулся дальше. «Прелесть» жизни рядом с железной дорогой. Хотя если слушать поезда с рождения, перестаёшь слышать их и как-то реагировать. Они становятся неотъемлемой частью жизни. Только тётя Элла, бывая здесь изредка, не переставала причитать, что расположение дома ужасное. Будто сама она не прожила последние лет сорок рядом с оживлённой улицей неблагоприятного района.

Хейли медленно брела по тротуару. Если не считать приехавший поезд, этот район Блэкберна окутала спокойная тишина. Летняя, тёплая, состоящая из шелеста листьев и прогретого асфальта. Её можно нюхать и наслаждаться. Но не сегодня.

Хейли вышла из поезда десять минут назад. Чтобы попасть домой ей нужно было всего-то перейти мост над железной дорогой и пройти мимо нескольких таунхаусов с маленькими окнами в красном кирпиче. Однако даже такое расстояние кажется бесконечным, когда за плечами висит долгий-долгий день пути и тяжелая спортивная сумка. Сумка идёт довеском.

Мимо проехала машина и остановилась напротив одной из белых дверей. Хейли с безразличием проследила за тем, как погасли фары, открылась дверца, водитель выскочил на тротуар и стремительно шагнул к дому. Торопился к семье. Люди по вечерам должны к кому-то торопиться, а не тащиться по улице, с трудом переставляя ноги. Однако день Хейли выдался таким тяжёлым, что она не могла торопиться больше никуда. Да и не видела смысла.