– Это уже второй вопрос, – улыбнулся Баракат-хан, – но я все равно отвечу. Конечно, же, я знал Насави. Это был достойный человек.

– У меня поручение от них обоих, вернее, я выполняю просьбу Насави и поручение Малики-Хатун.

Али рассказал обо всех обстоятельствах своего появления в Дамаске.

– Малик Ашраф в Каире, чтобы не терять времени я решил совершить хадж, а на обратном пути передать ему письмо от Малики-Хатун.

– Он уже вернулся из Каира, – сказал хан, – так, что ты можешь возвращаться в Дамаск. Что же касается Насави, то я всегда отличал его от других чиновников Джалал-ад-Дина. Как только он окажется на свободе, пусть он найдет меня. Я дам ему должность в память о хорезмшахе.

– С его освобождением могут возникнуть сложности. – Сказал Али. – Дело в том, что письма Малики-Хатун у меня нет, оно осталось у крестоносцев.

– Это ничего, – заметил хан, – я думаю, что такой умный и красноречивый человек, как ты сумеет убедить Малика-Ашрафа в своей правоте. В крайнем случае, я замолвлю о нем слово. По счастливому для него совпадению, я веду переговоры с Малик-Ашрафом, он предлагает нам поступить на службу. Мы теперь наемники, – вздохнул хан, – продаем свою доблесть тем, кто платит за нее. Мусульманские правители используют нас, как дубинку в своих распрях.

– История повторяется, – заметил Али, – вместо того, чтобы объединиться в борьбе против общего врага – монголов, они обескровят себя, потом придут татары и без труда одолеют их.

– В твоих словах беспощадная правда, – с грустью признал хан.

– Омар Хайам говорил – перейди в мою веру, учись у меня, пей вино, но не пей эту горечь вселенной, – заметил Али, – но все равно никто ничему не учится.

– Ну, раз речь зашла о вине, – усмехнулся Баракат-хан, – давай выпьем.

– Вообще-то я решил, что больше не буду пить вина, – сказал Али

– Давно уже не пьешь? – поинтересовался хан.

– Вот уже сутки минули.

– Ну, отложи свой зарок еще на один день. Один день ничего не решает. Я не могу тебя отпустить без угощения.

– Не могу отказаться, – уступил Али, принимая чашу из рук хана.

– Жизнь хороша тем, что она переменчива, – сказал хан, – мой отец был дядей Гияс ад-Дина, брата султана Джалал ад-Дина, и владел всем Мазандараном. Он погиб в сражении против татар на границе Занджана. Я был тогда еще ребенком. Он указал мне перед своей смертью путь на Табриз и я шел по нему, никуда не сворачивая, и Аллах вывел меня прямо к атабеку Узбеку. Я мог погибнуть, но не погиб, хотя положение мое было шатким. Я был бесправным ребенком. А теперь посмотри, какие державы рухнули, а я занимаю место султана, и соседние страны трепещут предо мной. А что будет дальше? Стоит ли об этом горевать?