Запеленали меня не туго, поэтому минут через десять-пятнадцать мне удается освободиться.
— И мне помоги! — ворчит тканевый рулон справа голосом Сашки. — И зачем я про Борна вспомнила и ляпнула!
На коленях подползаю к рулону и вижу веселые глаза подруги.
— С тобой всё в порядке? — волнуюсь я так, что дрожат мои руки, которыми я помогаю Сашке распеленаться.
— Красиво оформляют сейчас задержание! — сквозь зубы говорит Сашка, поправляя свою короткую юбку. — Просто новаторство какое-то! Что это было? Хлороформ?
— Думаю, да, — соглашаюсь я, садясь на пол, на мягкий матрас, рядом с Сашкой. — Наркотическое вещество сильнее эфира. Действует быстрее наркоза и расслабляет мускулатуру. Токсично.
— Потрясающе! — ехидно отвечает мне Сашка, сверкая карими глазами, так идущими ей, блондинке с короткой эффектной стрижкой. — Тебе такой драматический арест не кажется странным?
— С чего ты решила, что это арест? — вздыхаю я, продолжая себя ощупывать и не находя никаких повреждений. — У тебя что-нибудь болит?
— Нет, только чешется, — фыркает Сашка, потирая голые колени.
— Колени чешутся? — беспокоюсь я. — Дай посмотрю. Может, у тебя аллергическая реакция.
— Руки у меня чешутся! — грустно смеется Сашка, поднимая на меня глаза и поправляя прядь моих волос, выбившуюся из испорченной прически. — Верещагина первая не трогай! Он мой!
— Не обещаю! — действительно не обещаю я.
— Хичкок хренов! — ругается моя стойкая подруга. — Ты посмотри! И полицию подкупил!
— Это могла быть и не полиция! — возражаю я. — Это могла быть и его переодетая охрана.
— С автоматами? — сомневается Сашка, и я тоже начинаю сомневаться.
Я понимаю, что она, как и я, совершенно не напугана, а только разозлена. Мы пару мгновений удивленно смотрим друг на друга, потом начинаем хохотать, одновременно замолчав и синхронно испуганно прокричав:
— Варя!
— Вспомнили! — обиженный голос Варьки слышен глухо, словно она где-то далеко.
Варька обнаруживается под многочисленными рулонами, тоже завернутая в несколько слоев.
— Нас украли? — бодро спрашивает она. — Верещагин?