— Ты жестока, Вероника! — с упреком заметил Деметрио.

— Жестока? — Вероника задумалась. — Пожалуй, да… но это ты научил меня жестокости! Должна признаться, что мне отрадно видеть, как щетинится и извивается твоя гордость перед первой преградой, вставшей на пути.

— Моя гордость — всего лишь подстилка у твоих ног, Вероника. Ты топчешь ее в свое удовольствие, и с каким наслаждением!

— Чтобы этого не было, тебе достаточно уйти от меня…

— Я не уйду, — поспешно перебил жену Деметрио, — даже если ты оттолкнешь меня тысячу раз. Я не оставлю тебя, пока ты не поймешь, что моя любовь к тебе верная, чистая и искренняя. Впрочем, она была такой с первого дня, и с самого начала выдала меня. Я не лгал тебе, не притворялся, что люблю. Я действительно так отчаянно и страстно тебя любил, что тянулся к тебе несмотря на напускной лед моей злости, несмотря на планы мести… Неужели ты не помнишь мои поцелуи?.. Они без слов говорили тебе то, о чем я гордо молчал. В них я вложил всю свою душу и отдал ее тебе. — Деметрио, повесив голову, тяжело опустился на мраморную скамейку и уткнулся лицом в ладони.

Вероника понимала, что должна бежать от мужа, как можно дальше, но не могла сдвинуться с места. Ее ноги словно налились свинцом и не слушались ее.

— Твои поцелуи тоже были лживыми! — сама не желая того, сказала она, покорившись какой-то неведомой силе.

— Нет, Вероника, ты и сама знаешь, что это не так, — горячо возразил Деметрио. — Ты лжешь, говоря, что я не любил тебя. Ты отлично знаешь, что я всегда тебя боготворил. Я никогда не отрицал свою отчаянную любовь, и не женился бы на тебе, если бы не любил!

— Деметрио, какую новую игру ты затеял, какие новые уловки изобрел?

— Я сам того не понимая, связал наши судьбы узами, которые могла бы разрушить только смерть, но я сделал это не потому, что ненавидел тебя, а потому, что любил.

— О чем ты говоришь?

— Обезумев от горя, я поклялся отомстить за смерть брата. Разыскивая женщину, предавшую его, я вошел в этот дом, но, клянусь, если бы я узнал правду, что этой женщиной была не ты, а Вирхиния, я не сказал бы ей о любви, не придумал бы этот бредовый план мести. Я ограничился бы тем, что сорвал с нее маску, раскрыл ее низость и подлость, сказал бы, что она потеряла самый богатый рудник Мату-Гросу, но я не сжигал бы свою жизнь в горниле мести. Я загнал тебя в этот ад лишь потому, что вся моя жизнь целиком и полностью принадлежала тебе, и это было непоправимо. Я знал, что полюбил тебя на всю жизнь, и полюбить другую не смогу, но моя любовь была запретной, и тогда я решил идти ко дну вместе с тобой. Вероника, неужели ты этого не понимаешь, не видишь, не знаешь? — в отчаянии воскликнул Сан Тельмо.