Джонни обессиленно рухнул на диван и неподвижно застыл, словно раздавленный грузом своих мыслей.

— Так Вы говогите, они пошли в пагк? — вежливо спросил Бело, наклонившись к Джонни.

— Да, — тихо ответил тот.

— С Вашего позволения, месье, — откланялся Бело. — Постагаюсь найти их.

— Поступайте, как Вам угодно!

— Как я понимаю, вы собигаетесь уйти с догоги.

— Я отказался от счастья гораздо раньше, — горько усмехнулся Джонни.

— В двадцать лет это легче, чем в согок, но, если будет нужно, я постагаюсь поступить, как Вы.

* * *

— Вероника, Вероника!.. Выслушай меня, хотя бы из сострадания!..

Какая-то неведомая сила привела Веронику к аллее, вдоль которой росли кусты магнолии. Сама не зная, почему, девушка остановилась в нескольких шагах от белеющей во тьме мраморной скамейки, отражающей холодный, лунный свет.

— Между нами все сказано, Деметрио!..

— Нет, Вероника, есть кое-что несказанное, о чем ты не хотела думать и не дала мне сказать, — Деметрио шагнул навстречу жене и закрыл ей путь. — Даже злостному преступнику перед приговором позволено защищаться, — сказал он, глядя на нее с бесконечной, щемящей любовью.

— Я ни к чему тебя не приговариваю!.. Я просто возвращаю тебе свободу, — Вероника боролась с собой, пытаясь сохранить холодный и враждебный вид.

— Вероника, ты приговариваешь меня к смерти!..

— Неужели?..

— Ты отлично знаешь, что без тебя я не стану влачить свою жалкую, ничтожную жизнь…

— Почему же жалкую? Чего еще тебе не хватает для счастья? Ты молод, здоров, богат и обаятелен настолько, что заставил влюбиться в тебя женщину, которую ненавидел и которую никогда не полюбишь…

— Вероника, сейчас я, как нищий, стою перед единственной женщиной, которую люблю больше себя, перед той, что является всей моей жизнью, перед той, которую, боготворя, подвел к алтарю, и которая прогоняет меня. Вероника, я — несчастнейший из людей, ничтожество, жалкий, раздавленный червяк! Я стал таким с тех пор, как приехал в Рио. Ты и обращаешься со мной как с ничтожеством.

— Ты сильно преувеличиваешь, Деметрио, — надменно ответила Вероника, сохраняя холодность, — хотя представляю, как ты будешь теперь страдать, ведь ты привык всегда делать то, что пожелаешь, добиваться всего, что тебе заблагорассудится, успешно претворять в жизнь самые бредовые задумки, играть в свое удовольствие сердцами и чувствами людей, пробуждать любовь в своих интересах.