В спальне Кэсси было тихо и как-то слишком темно. Похоже, перегорела лампочка в ночнике. Впрочем, сквозь щели жалюзи в комнату просачивался свет уличных фонарей, и я смогла различить темный силуэт дочери, которая, странно прогнувшись в пояснице, не лежала, а сидела на кровати.

– Кэсс? – позвала я шепотом. – Что с тобой?

Она не ответила, только дернула ногой, отталкивая одеяло.

Я быстро подошла к кровати и включила лампу на столе.

– Почему ты не… О господи!

Кэсси обеими руками вцепилась себе в горло – вцепилась с такой силой, что ее ногти оставили на коже тонкие кровавые полоски. Рот ее был широко открыт, словно ей не хватало воздуха, глаза вылезли из орбит. На мгновение мне показалось, что они стекленеют, но это, к счастью, было не так. Тем не менее Кэсси совершенно точно меня не видела. И главное – она не отзывалась.

Казалось, она с головой ушла под воду и задыхается от недостатка воздуха.

Под воду…

– Кэссиди! – завопила я. – Дыши, слышишь?! ДЫШИ!!!

Но она лишь сильнее вцепилась себе в горло и засучила ногами, которые все больше запутывались в простынях. Это была агония. Нужно было срочно что-то делать, и я наклонилась к ней. Не без труда оторвав ее пальцы от горла, я сжала ее лицо в ладонях.

– Проснись, Кэсс! Это только сон, всего лишь сон. Дыши, детка! Дыши! Ну же!..

Я так испугалась, что уже не могла и не хотела сдерживаться. Мою спину обожгло словно кипятком, а губы защипало так, словно я взяла в рот контакты автомобильного аккумулятора.

«ДЫШИ!!!»

Это было уже даже не внушение. Это был мысленный приказ, обладавший невероятной силой, и он сработал. Кэсси заморгала, ее расширенные от ужаса зрачки сузились, превратившись в две черные точки, а взгляд сфокусировался на моих губах.

– Дыши! Ты можешь дышать. Это только сон, Кэсс, плохой сон. Пожалуйста, дыши!

Кэсси крепко стиснула мои запястья и… вздохнула. Это был долгий, глубокий, прерывистый и немного хриплый вдох человека, только что счастливо избавившегося от смертельной опасности.

– Еще!.. – велела я.

Кэсси сделала еще один вдох – такой глубокий, что грудь выгнулась колесом. Выдохнула – и ее плечи снова опустились. Дальше она уже дышала без моих понуканий, а выражение ее лица, за которым я пристально следила, свидетельствовало, что девочка начинает постепенно понимать, где она находится и что с ней творится. Наконец ее глаза заблестели, как прежде, а рот слегка изогнулся в жалкой пародии на улыбку.