Диана одевалась к обеду особенно тщательно. Мадлен помогала ей надеть платье дымчато-розового шелка, и тут вдруг Диана заметила, что ее груди стали необычно чувствительными, но она решила не думать сейчас о том, что это означало. У нее было достаточно других поводов для беспокойства. Прическу они решили сделать изысканную. Мадлен собрала ее волосы высоко на макушке, чтобы открыть безупречное совершенство черт, но вместо перьев или лент она вплела в косы подруги бутоны роз.

Жемчужины, полученные от Джервейза, Диана отнесла ювелиру, и тот собрал их в прекрасное ожерелье, которое этим вечером она и надела. Матовый блеск жемчуга прекрасно гармонировал с нижней юбкой устричного цвета и привлекал внимание к мягким выпуклостям, видневшимся в глубоком декольте.

Когда Диана вошла в салон, почти все головы повернулись в ее сторону, а разговоры смолкли, – было очевидно, что выглядела она наилучшим образом. Но Диана все равно чуть помедлила на пороге – слишком много тут было незнакомых людей.

Внезапно вперед выступил Френсис Бранделин, с улыбкой подошел к Диане, взял под руку и стал представлять гостям. До ее появления они пили шерри перед обедом и непринужденно беседовали. Мужчин было больше, чем женщин, и некоторые являлись известными личностями: например, Каслри и Каннинг, – и на них все смотрели с восхищением. Но, к сожалению, тут находился и граф Везеул. Когда его представляли Диане, он насмешливо улыбнулся и поцеловал ей руку, и ее в этот момент едва не передернуло от отвращения. Она попыталась высвободить руку, но граф ее удержал, больно сжимая пальцы, и прошептал:

– Вы великолепны, шлюха!..

Он прошептал это так тихо, что никто, кроме нее, не услышал. Диана знала: француз надеялся, что она выкажет свой страх, – поэтому никак не отреагировала на оскорбление.

Тут Везеул наконец выпустил ее руку, и Диана с облегчением вздохнула. Френсис же, поспешивший увести ее подальше от Везеула, шепотом сообщил ей о дурной репутации француза. «Совершенно излишнее предупреждение», – с усмешкой подумала Диана.

Женщины представляли для нее испытание совсем иного рода. Конечно же, самым неприятным испытанием была злобная леди Хейкрофт. Что же касается лорда Сент-Обина, то он ее игнорировал, даже бровью не повел при ее появлении. К счастью, от светской пары никто и не ожидал особых нежностей, так что муж мог весь вечер ее избегать, и никто бы не подумал, что у них что-то неладно.

Но для Дианы поведение Джервейза было как холодный ветер с севера, и ей ужасно хотелось спрятаться в каком-нибудь укромном уголке, чтобы вволю поплакать.