– Опускай!

Клеть резко накренилась, и желудок Гана подскочил к горлу. Они ринулись в кромешную тьму, и шахтер, стоявший всего в нескольких дюймах от него, моментально исчез из виду. Шаткая клеть тарахтела, подскакивала, билась о неровности и летела дальше. По телу прокатилась волна холодного влажного воздуха, за которым последовало зловоние от загнанных в ловушку потных человеческих тел и коптящих шахтерских ламп. Через несколько минут, которые показались Гану часами, клеть остановилась, и они оказались на глубине более мили под землей.

Появились и другие шахтеры. Ган поспешил за ними. Если он замешкается, это будет плохо выглядеть со стороны. Но еще хуже, если его стошнит, поэтому он проглотил появившуюся во рту желчь и сдержался. Люди, похожие на муравьев, превратились теперь в мотыльков, тянувшихся вереницей к карбидным фонарям, расставленным вдоль штрека. Крепи, подпиравшие потолки и напоминавшие поставленную набок железнодорожную колею со шпалами, были низкими, так что приходилось нагибаться. Спереди из света доносились звуки выработки.

Стены, пол и потолок были покрыты черным движущимся слоем. Челюсть у Гана задрожала. Он совсем забыл про тараканов! Жесткие надкрылья мерзко скрежетали, когда насекомые, занимавшие каждый дюйм поверхности, наползали друг на друга, а из-под ботинок шагавших раздавался влажный хруст. Крысы, разжиревшие до размеров котов, шныряли между ногами шахтеров – в тусклом свете мелькали их бледные хвосты, напоминающие гигантских извивающихся земляных червей.

Громадный таракан упал с потолка на плечо Гану и успел заползти на лицо, прежде чем он смахнул его. К горлу вновь подкатила тошнота. Эта шахта была настоящим адом. Руки и ноги у Гана уже дрожали, и он не мог понять, как выполнял эту работу раньше, – словно это был не он, а кто-то другой, живший совсем другой жизнью.

Шахтеры пролезали в дыру в стене и оказывались в рабочей зоне, где можно было оглохнуть от звуков выработки. Свет после темноты шурфа казался ослепительным, на него невозможно было смотреть.

Десятник разводил шахтеров по рабочим местам и раздавал инструмент. И тут он увидел Гана.

– Опа! А ты что тут делаешь, приятель? – Десятник был уже стариком, и в его голосе звучала скорее озабоченность, чем злость. – Думаю, ты попал не туда, куда надо.

Ган действительно попал не туда. Он оказался в преисподней.

– Я могу работать, – ответил он.

– Похоже, они там вообще не соображают, кого посылают. Садись-ка на эту подпорку и подожди, пока тебя заберут.

– Мне сидеть нечего! – мрачно огрызнулся Ган.