Я ужасно смутилась. Надо же – дома во сне никогда не кричу, а тут, в самолете, при людях, заорала. Наверное, они приняли меня за сумасшедшую.

– Все в порядке, – вымученно улыбнулась я, чувствуя, как до сих пор громко стучит сердце в груди. – Просто… Плохой сон. Извините.

– Может быть, воды или что-нибудь еще? – спросила стюардесса.

– Нет-нет, я, правда, в порядке, – отозвалась я, и она отошла.

– Что тебе снилось? – пожирала меня глазами подруга. Кажется, во время полета она отлично выспалась и теперь была бодра и готова для любых глупостей и сумасбродств.

– Да я уже и не помню, – пожала я плечами. – Что-то страшное.

– Впечатлительная ты натура, Катька, – заявила мне Нинка. – А все потому, что у тебя неправильная позиция в жизни. Ты слишком переживаешь за других. А не надо. Другие, знаешь ли, того не стоят. Кроме меня, разумеется, – тотчас эгоистично поправилась она.

– При чем тут это? – поморщилась я и случайно взглянула в иллюминатор. – Боже, – прошептала я потрясенно.

– Чего там? Двигатель, что ли, работать перестал или крыло отваливается? – забеспокоилась Нинка и тоже уставилась в иллюминатор, бесцеремонно перегнувшись через меня. – А-а-а, – разочарованно протянула подруга. – Всего лишь рассвет. Фигня, – резюмировала она и, оставив меня в одиночестве, пошла в туалет для пассажиров бизнес-класса.

А я с полуулыбкой наблюдала за самым, наверное, нежным рассветом в своей жизни.

Под нами стелились облака – целое пенящееся море облаков с каким-то ночным еще синеватым оттенком, а небо над ним казалось холстом, на котором умелый художник смешал лавандовую, оранжевую и желтую акварель; цвета плавно переходили друг в друга, заставляя любоваться этой небесной картиной.

Я тотчас вытащила телефон, чтобы запечатлеть рассвет над облаками – для Антона. Мне хотелось, чтобы он полюбил небо так же, как и я.

До конца полета я любовалась рассветом и думала о предстоящей встрече с Тропининым.

О страшном сне я забыла.

* * *

Наверное, я бы потерялась в аэропорту «Домодедово», где мы, собственно, благополучно и крайне мягко приземлились, если бы не Нинка, уверенно шагающая в нужном направлении, катя свой здоровенный чемоданище.

Когда мы забирали багаж, Матвей, который, видимо, отошел от их стычек, великодушно предложил нам побыть грузчиком, но Нинка на него только фыркнула как раздраженная кошка.

Когда мы вышли из аэропорта, на улице уже вовсю светило теплое утреннее солнце. Несмотря на это, температура тут была куда ниже, чем дома, и я зябко повела плечами, с интересом рассматривая все вокруг.