Мадлен торопливо принесла бокал и налила отцу теплый напиток.

– То есть это правда? Петер обвинил Лукаса в измене?

Герлах сделал пару глотков, качая при этом головой.

– Нет, не совсем так. Обвинение было принято к рассмотрению управителем после того, как он получил соответствующие доказательства.

– Но что за доказательства? Лукас ведь только… – Она запнулась, боясь сболтнуть лишнее. – Он действовал в интересах города. Почему Петер ударил его в спину?

– Может быть, из мести, потому что Лукас отобрал тебя у него. – Герлах глубоко вздохнул. – Никогда не мог себе представить, что Петер может так поступить. Доказательства, которыми располагает управитель, очень сильно играют против Лукаса. Похоже, это документы, которые он велел перехватить. И если он не назовет настоящего отправителя, они будут тяжелым обвинением в его адрес.

– Но это же можно выяснить. – Мадлен в надежде подняла голову. – Ему просто нужно объяснить, какое отношение он имеет к этим письмам и что этими письмами он хотел разоблачить настоящего предателя.

– Мадлен. – Отец поставил бокал на стол. – Петер – настоящий предатель, разве не так?

– Отец! – Она ошеломленно уставилась на него. – Откуда ты знаешь об этом?

Отец с грустной миной на лице крутил в руках бокал.

– Об этом нетрудно было догадаться, глядя на все, что происходило вокруг.

– Господи помилуй! – Анна-Мария резко подняла голову. – Это правда, действительно? Какой ужас! Это же… я не могу в это поверить. Петер предатель? – Она то и дело качала головой. – А теперь он обвиняет Лукаса в собственных преступлениях?

Герлах поднял руку в успокаивающем жесте.

– Да, это чудовищно. Я всегда любил Петера как родного сына. Никогда бы не подумал, что он способен будет предать и, что еще хуже – из ревности обвинить другого в своих проступках.

Мадлен сложила ладони перед лицом.

– Если Лукас расскажет все в подробностях, ему придется обвинить Петера. Для Петера это будет смертный приговор. Лукас не хотел этого. Он хотел его защитить, при условии, что Петер прекратил бы общение с голландцами.

Отец кивнул задумчиво и в то же время обеспокоенно.

– Без сомнения, ради тебя, девочка моя. Тем самым он сделал себя уязвимым. Я даже не уверен, поверит ли суд ему вообще, но… – Он снова вздохнул. – Если Петер решил сделать его козлом отпущения, Лукас теперь не может просто молчать.

– Я знаю. – Глубоко несчастная, Мадлен сидела перед отцом и терла изо всех сил глаза. Она не хотела снова разрыдаться. – И что теперь?

– Поскольку Петер все еще в Кельне, мы должны подождать и посмотреть. А я тем временем попытаюсь поговорить с его отцом, хотя, кажется, он тоже уехал в Кельн. Я только переговорил с его матерью, и мне показалось, что она вообще ничего не знает об этом. Но она передавала тебе, Мадлен, привет. И тебе, Анна-Мария.