– Хорошо… Если бы вы и герцог были так любезны приехать к нам на обед, мы могли бы это обсудить.

– Я бы с огромным удовольствием, – огорченным тоном заявила Эмма. – Но, боюсь, это невозможно – я уезжаю послезавтра.

– Так скоро? – Мистер Палмер бросил встревоженный взгляд на дочь. – Дорогая, может быть, лучше тебе поехать в следующем году?

– Папа, – прошептала Девина. – Не надо так меня опекать! Ведь Эмма герцогиня!

– Да, знаю, – ласково сказал мистер Палмер. – Но ведь ты моя дочь! Я все равно не перестану о тебе заботиться.

Девина взглянула на отца с обожанием – и вдруг залилась слезами. Прямо среди шумного бала!

– Прости! Я так перед тобой виновата, папа! Эмма – настоящая подруга, но я не могу допустить, чтобы она и дальше лгала ради меня.

– О чем ты говоришь, дорогая?

Рыдая, Девина спрятала лицо на груди отца.

– Я так виновата! Я хотела тебе рассказать, да не знала как. Правда, я очень хотела все тебе рассказать!

Слова подруги поразили Эмму. Выходит, она ошибалась. Господи, как она ошибалась!

Мистер Палмер обожал дочь. Всей душой, всем сердцем. Знай он правду, не стал бы проклинать Девину. В тревоге за дочь отец бы придумал, как поступить, чтобы уберечь ее от беды. Он пожертвовал бы даже своим положением, которого достиг с таким трудом, ради того, чтобы дочери было хорошо.

Девина скрывала правду не потому, что боялась отца, а потому, что очень его любила. Девушка не хотела, чтобы он думал, будто она его подвела, не хотела и благородной жертвы с его стороны.

Теперь все стало ясно. Эмме и в голову не приходило, что бывает такая любовь между отцом и дочерью – самоотверженная, безмерная, несмотря ни на что. И откуда ей было это знать? У нее такой любви не было.

Девина всхлипнула.

– Папа, ты во мне разочаруешься, и я этого не вынесу…

– Ни за что, дорогая! Какая бы беда с тобой ни приключилась, ничто не в силах нас разлучить.

Мистер Палмер гладил дочь по плечу, посылая вопрошающие взгляды Эмме. Но та не знала, что ответить опечаленному отцу. Только Девина могла открыть свою тайну, однако вряд ли стоило делать это в бальном зале, где и без того взгляды всех присутствующих были прикованы к ним троим.

Но тут нашлось зрелище поинтереснее!

Разговоры и шепотки, циркулировавшие по залу, точно солонка за обеденным столом, вдруг смолкли. Все и сразу. Головы всех без исключения повернулись к дверям бального зала. Эмме стоило бросить туда взгляд – и причина стала ей ясна.