Этот акт долготерпения подходил именно для такого душевного склада, каким обладал Стефан. Девять мужчин из десяти, возможно, потеряли бы голову, попытались бы немедленно с нею увидеться, честным или же нечестным путем, и тогда сами бы себе накликали катастрофу в любви. Возможно, это было бы к лучшему, а возможно, что и к худшему.

Стефан отправился в Бирмингем на следующее утро. Отложи он поездку на день, это не сыграло бы никакой роли, но он знал, что не найдет себе места, пока не начнет и не кончит программу действий, что он огласил для себя. Физическая активность иногда извлекает из нашего сердца жало беспокойства не менее успешно, чем сама уверенность в хорошем исходе.

Глава 25

Глава 25

Мой близкий друг, которому я доверял[140].

В течение этих дней, которые Стефан отсутствовал в Энделстоу, он жил в череде постоянно сменявших друг друга душевных состояний. Когда бы его эмоции ни проявлялись, он был в агонии. Когда же он находился не в агонии, порученное ему дело насильно освобождало его разум от всех глубоких размышлений об Эльфриде и любви.

К тому времени, когда он предпринял путешествие обратно домой, Стефан уже так поработал над собою, что почти решился исполнить свое намерение: нанести ей визит и встретиться лицом к лицу. В этих обстоятельствах он снова выбрал свой любимый маршрут – добраться на речном пароходике от Бристоля до Касл-Ботереля, ведь время, сэкономленное благодаря скорости железнодорожных поездов, все равно будет истрачено на длительные остановки на железнодорожных станциях да на езду окольными путями.

Был ясный тихий вечер в начале сентября, когда Стефан вновь сошел на пристани этого городка. Ему захотелось ненадолго задержаться на причале, прежде чем начать подниматься на холмы, и он возымел романтическое намерение добраться до своего дома, пройдя мимо того особняка, где жила она, при этом не желая бродить вокруг него, пока не настанет тот час, когда сгустившиеся вечерние тени надежно укроют его от посторонних глаз.

И вот, ожидая таким образом, пока на землю не опустится ночь, он наблюдал безмятежную картину на небе, где бледное свечение на западе превратилось сперва в печальное однотонное полотно, где краски стали медленно сгущаться в ночную тьму. Выступила звезда, а затем еще одна и еще. Они блистали на реях и над такелажем двух бригов, работающих на угле, которые стояли на якоре бок о бок, где звезды казались маленькими лампами, кои подвесили на веревочки. Мачты бригов сонно покачивались от малейшего движения волн, что клокотали и булькали с праздным постоянством в укромных уголках и вымоинах мола.