– Что ж, – добавил он спустя минуту. – Вы знаете, что нравитесь мне еще больше за такую нравственную чистоту, хоть я и зову это абсурдом. – Он продолжал свою речь с нежной серьезностью. – Ибо, Эльфрида, есть всего одно качество, что я люблю видеть в женщине: это душа такая же правдивая и чистая, как небесный свет. Я могу примириться с чем угодно, если у женщины такая душа, и ничего не прощу, если она этим не обладает. Эльфрида, вы обладаете подобной душой, если она вообще свойственна женщине, и, обладая ею, сохраните ее в чистоте, и никогда не внимайте новомодным теориям сегодняшнего дня о женских привилегиях и о естественном праве женщины пользоваться уловками. Поверьте на слово, моя дорогая девочка, что благородная женщина должна быть такой же честной, как и благородный мужчина. Под честностью я особенно имею в виду честность не только в деловых вопросах и общественных отношениях, но также во всех деликатных вопросах любви, однако при этом женщины особенно любят ссылаться на привилегию изворачиваться и хитрить в последнем, что будто бы даровано вашему полу.

Эльфрида с тревогой взглянула на деревья.

– А теперь давай пойдем к реке, Эльфи.

– Я бы пошла, если б у меня на голове была шляпка, – сказала она таким голосом, будто превозмогала какую-то боль.

– Я принесу ее вам, – сказал Найт, желая приобрести ее компанию по такой низкой цене. – Вы только посидите здесь минутку.

И он развернулся и торопливо пошел к особняку, чтобы взять необходимую вещь.

Эльфрида присела на одну из тех грубых скамей, что в изобилии украшают собой здешние земли, и замерла, не отрывая взгляда от травы. Ей пришлось поднять глаза, когда она услышала треск сучьев и неровные шаги неподалеку. Проходя вдоль тропинки, коя пересекала ту, на коей она была, и коя шла через отдаленные кустарники, Эльфрида увидела вдову фермера, миссис Джетуэй. Прежде, чем та заметила Эльфриду, она остановилась, чтобы посмотреть на особняк, очертания которого были видны сквозь кусты. Эльфрида, отшатнувшись назад, понадеялась, что неприятная женщина пройдет мимо, не заметив ее. Однако миссис Джетуэй, коя, казалось, обращалась с молчаливой речью к дому, где жила Эльфрида, речью, которую, несомненно, продиктовала причина, что была в некотором смысле воспринята ее сознанием шиворот-навыворот, заметила девушку и немедленно подошла к ней и стала перед нею:

– A-а, мисс Суонкорт! Отчего вы беспокоите меня? Неужто я вторглась в ваши владения потому, что прошла здесь?

– Вы можете здесь гулять, если вам так нравится, миссис Джетуэй. Я отнюдь вас не побеспокою.