Эмилия

На следующее утро мы бросаем свои чемоданы в вестибюле отеля и помогаем тете устроиться на невероятных размеров диване. Через десять минут приедет такси и отвезет нас в аэропорт.

– Кто-нибудь хочет кофе? – спрашиваю я.

Люси поднимает руку:

– Двойной эспрессо, пожалуйста.

– А ты, Поппи? – Я присаживаюсь напротив нее на корточки. – Принести тебе капучино?

Тетя выглядит потерянной среди этих диванных подушек, она совсем не похожа на ту женщину, которая всего неделю назад энергично расхаживала по дому с шейкером для мартини в руке. Сегодня она впервые отказалась от парика и соорудила на голове тюрбан из шелкового шарфа. Лицо у нее серое, глаза провалились. Но она, несомненно, красива.

Поппи качает головой и поднимает руку. У меня комок застревает в горле. Утром мы с Люси обнаружили, что тетя не забронировала для себя обратный билет домой. Она свято верила в то, что до конца своих дней останется жить в Равелло вместе с любимым. Мы купили ей билет онлайн, но она с того момента не произнесла ни слова.

Выхожу из отеля. Сегодня, в отличие от вчерашнего дня, без солнцезащитных очков не обойтись. Легкий восточный бриз ласкает кожу. Я делаю глубокий вдох и, в надежде стряхнуть прах с сердца, трусцой бегу через площадь к пекарне «Пьяченти». Воздух наполнен запахами цветущих деревьев и розовых кустов. Внизу белые пенистые волны накатывают на берег. Вид настолько великолепный, что я невольно останавливаюсь. Господи, как жаль, что Рико не появился вчера на ступенях собора! Бедная тетя Поппи распрощалась со своей мечтой и теперь будет доживать остаток жизни, сознавая, что больше никогда не увидит мужчину, по которому тосковала столько лет.

– Эй, american girl![71]

Я резко разворачиваюсь. Мужчина в белой панаме встает из-за столика уличного кафе. Я не сразу его узнаю. Сегодня он в темных очках, и его улыбка способна растопить арктический лед.

– А, синьор Авокадо! Buongiorno.

Он машет мне рукой, подзывая к своему столику:

– Присоединяйтесь. И позвольте представить вам моего дедушку Бенито.

Напротив молодого человека сидит старик, одна половина лица у него перекошена, как после инсульта. Он подает мне трясущуюся руку.

– Piacere di conoscerla[72]. – Я пожимаю его вялую руку.

Старик мямлит что-то невразумительное.

Синьор Авокадо смотрит на него сверху вниз и говорит:

– Мой дед – исключительно умный человек. Он научил меня всему, что я знаю о законе… и жизни.

Бенито бросает взгляд на внука, и видно, что его переполняет любовь.