– Ты ездил в Гринвич? – удивилась Элиза. Голос ее дрогнул, несмотря на все старания сохранять хладнокровие. Что же сказал ему папа? И что он сказал отцу?

– Да, сегодня утром. – Хью коснулся подбородка, поросшего щетиной. – Мы с твоим отцом никогда не были друзьями, но…

Муж внезапно умолк, и Элиза замерла в напряженном ожидании.

– Но он очень любит тебя, – продолжил Хью. – И готов ради тебя на все. Нет такого преступления, на которое он не пошел бы ради счастья своей дочери. И, поверь, совесть не будет его мучить.

Элиза промолчала. Было ясно, что папа не стал перед Хью извиняться, как впрочем, и перед ней.

– Отец не прав, – прошептала Элиза. – То, что он сделал, отвратительно, ужасно…

Хью кивнул.

– Да, разумеется. Но я почти готов его простить за одну фразу.

Элиза вздрогнула.

– Какую?..

– Он сказал, что хотел лишь одного: чтобы я на тебя посмотрел. Потому что, узнав тебя, я бы не смог не понять, какое ты сокровище. – Хью помолчал, давая Элизе осмыслить услышанное. – И он прав. Абсолютно прав. Конечно, мне очень не нравятся его методы, но у меня нет к нему ненависти. Я благодарен ему за то, что познакомил меня с тобой. А за все, что было после нашего знакомства, несу полную ответственность я, и не хочу перекладывать ее на других. Я был не прав, обманывая тебя, даже если этого требовал от меня твой отец. Я поступал дурно, ведя игру с дальним прицелом, ухаживая за тобой не по зову сердце, а по холодному расчету. – Хью тяжело вздохнул и добавил: – Но я не жалею, что женился на тебе. А ты не жалеешь, что вышла за меня?

Лишь усилием воли Элиза заставила себя не броситься мужу на шею и проговорила:

– Мое приданое принадлежит тебе по закону. И у тебя его никто не отнимет, так что не надо меня жалеть. Я могу выдержать любую правду, какой бы она ни была. Говори все как есть.

Хью нахмурился. На скулах его заходили желваки.

– Твой отец купил меня за восемьдесят тысяч фунтов, – сказал он, – и я намерен вернуть ему все, до последнего фартинга. А что до твоего наследства, то мне на него плевать. Пусть отпишет все больнице для бедных. Повторяю, мне плевать! Я приехал сейчас за тобой не ради твоих денег. Я действительно полюбил тебя, несмотря на шантаж твоего отца, несмотря на его интриги! Я корю себя лишь за то, что не разглядел тебя в первый свой приезд в Гринвич. Я должен был влюбиться в тебя уже тогда, когда ты, мокрая и грязная, пропахшая псиной, растянулась передо мной на полу.

Сердце Элизы гулко колотилось. Два чувства боролись в ее душе – тревога и надежда. Которое из них возьмет верх?