Я тяжело сглотнул.

– Ага, нужно. И ты так и делал. Спасибо, Бенни. Я должен тебе.

Он отвел взгляд, а потом снова посмотрел на меня.

– Мне нужно возвращаться. До встречи, – он хотел было уйти, но потом резко повернулся ко мне и обнял.

Я крепко обнял его, сжав челюсти, чтобы не расплакаться.

– Люблю тебя, парень, – сказал я.

– И я тебя, – ответил он напряженным голосом. – Ладно, ни пуха ни пера, – он отпустил меня и быстро отвернулся. – Увидимся позже?

Я кивнул, поджав губы.

– Увидимся.

Он улыбнулся, помахал и ушел.

Тихий смех и разговоры зрителей проникали в палатку вместе с легким летним ветерком. Сегодня зал был переполнен. Среди зрителей были Энджи и Бонни, Иоланда и Бен. «Мой лучший друг, – подумал я с улыбкой, – займет место среди друзей, которые появились у нас с Уиллоу в городе».

Бен всегда был мне другом, когда я был помладше, но теперь у меня их было столько, сколько я и представить не мог. Наши дни были полны общения, маленьких приемов со свечами и бутылкой вина. Когда дверь закрывалась после последнего гостя, мы с Уиллоу тянулись друг к другу. Мы проводили сонное тепло утра в постели, болтая и целуясь или хватаясь за простыни в безумии удовольствия.

Такую жизнь бедный парень из разбитого и никудышного трейлера и представить себе не мог.

Все вышли из палатки, но Уиллоу осталась у входа, поглядывая через щель на зрителей. Я встал рядом с ней.

– Вижу родителей, – сказала она. – Шляпа мамы могла бы накрыть тенью всю деревню.

Дэн и Реджина все еще жили в Нью-Йорке, но дважды в год приезжали в Индиану. Разрушение стен между нами было медленным процессом, хотя Реджина теплее отнеслась ко мне, чем Дэниел. Он был горд. Его извинение не состояло из одного предложения. Понадобились бесчисленные визиты, чтобы он, наконец, принял счастье дочери. И благодарность в его глазах, когда она смеялась или улыбалась, была для меня достаточным извинением.

Отношения между Уиллоу и ее родителями тоже улучшались, во многом благодаря великодушию Уиллоу. После стольких тусклых лет ее свет горел ослепительно.

Я взглянул на нее, а потом снова на зрителей. Пауза подходила к концу. Мы стояли вдвоем за занавесом, собираясь выйти на сцену вместе.

Это было идеальное место. Идеальное время.

«Прости, Марти, – подумал я. – Не могу ждать ни минуты больше».