Развернувшись и прислонившись к столу у себя за спиной, он вскинул брови, выражение его лица… раздражало меня. Правда раздражало. Хм.

– Что случилось? – спросил он.

Я посмотрела в сторону, решив осмотреть остальную меблировку комнаты. Вдоль стены справа стояли две вешалки для одежды, заполненные смутно знакомыми мне костюмами. Я всегда гадала, что он делает с таким количеством одежды. Я хранила свои в любом шкафу в мамином доме, где было свободное место.

– Джесмин.

Я, не придавая значения гневным ноткам, прозвучавшим в его голосе, продолжая изучать комнату, стены которой были выкрашены в светло-серый цвет, обратив внимание на то, в каком порядке и чистоте она содержится. Это не удивило меня. Иван ко всему относился щепетильно. К одежде, прическе, технике, машине. Конечно, он не стал бы разводить беспорядок.

Я не могла ничего сказать. Я была почти помешана на чистоте. Почти. Я определенно ценила время.

– Джесмин, расскажи мне, что случилось.

Я не отрывала глаз от рядов его костюмов, мысленно давая себе пинок под зад за то, что не проверила, что тренера Ли или Галины не было рядом, когда я появилась на катке. Я даже не посмотрела, стояли ли на парковке их машины. Глупая ошибка.

– Ты можешь рассказать мне обо всем. Понимаешь, я знаю, что такое жизнь, – пробормотал он слова, которых я от него не ожидала. Слова, которые глубоко запали мне в душу.

Потому что он был прав. Если кто-то и вправду знал, так это был он. Конечно, он знал. Возможно, он знал даже лучше, чем я, поскольку жил дольше.

Правда, он делал то, что хотел, и продолжал делать то, что хочет.

Тогда как я – нет.

По этой причине его имя красовалось на баннерах по всему КЛ, а мое – нет.

Звякнула микроволновка, и я наконец почувствовала себя такой разбитой и… печальной. Проклятая печаль овладела мной так быстро, что я чуть было не задохнулась. Прислонясь бедром к столу, он стоял и держал в руке чашку, а в другой – ложку и что-то помешивал. И выжидательно смотрел на меня. Он ждал.

А мне стало еще грустнее оттого, что я была, по его мнению, таким человеком, который способен препираться с ним по любому поводу.

Будь выше этого. Никогда не поздно, не так ли?

На секунду закусив губы, я попыталась пойти наперекор всему – своему гневу, этой проклятой печали, своему разочарованию. И я думаю, что мне это вполне удалось, так как я сказала очень слабым и явно странным голосом:

– Я не знала, что у тебя есть своя комната. – Я сглотнула. – Должно быть, это здорово.